24 сентября исполняется двести лет легендарному маршу русской армии во главе с Суворовым через Альпы. Подготовка к празднествам идет полным ходом, в Москве состоялась презентация альбома "А. В. Суворов. К 200-летию перехода через Альпы", выпущенного издательством "Изобразительное искусство". На презентации присутствовал меценат русской культуры из княжества Лихтенштейн барон Эдуард Фальц-Фейн, а также скульптор ДМИТРИЙ ТУГАРИНОВ. Он рассказал корреспонденту Ъ МИЛЕНЕ Ъ-ОРЛОВОЙ о своей работе над памятником Суворову, который будет открыт летом на перевале Сен-Готард.
— Кто вас пригласил в Швейцарию?
— Коммуна Сен-Готарда. Мне сказали, что ничего милитаристского делать нельзя: пропаганда войны у них запрещена. А я сначала предложил им батальную сцену: солдатики друг в друга стреляют. Ну а потом пришлось ограничиться одним Суворовым с проводником Антонием Гамбой.
— До этого вы делали большие памятники?
— Ну разве что эти здоровые фигулины для храма Христа Спасителя и когда-то — трактористов. Я сделал скульптуру для храма Христа Спасителя: на северных воротах царица Елена и император Константин — они сейчас там висят.
Я всю жизнь мечтал сделать конный памятник. Участвовал в конкурсе на памятник маршалу Жукову. Но памятник просто лошади — это как-то неинтересно, а вот со всадником...
— Жукова вы проиграли...
— В такого рода конкурсах побеждает дружба: у кого больше возможностей договориться, тот и договаривается. В Москве мне этого никто не даст, не такой уж я большой человек, а в Швейцарии делай что хочешь
— Правда ли, что вашим конкурентом в Швейцарии был Лев Кербель?
— Мы вместе были на заседаниях в Думе по поводу торжеств — столетие русского креста (памятник у Чертова моста, поставленный кн. Голицыным.— Ъ), двухсотлетие перехода. Есть какой-то общественный комитет, но, как всегда, денег нет, ответственного нет. Поговорили и разошлись. А я поехал просто так и сделал. Конкурса не проводилось.
— Вы работали прямо на месте?
— Это единственный в Западной Европе памятник русскому генералу, он самый высокогорный — две тысячи сто метров. По швейцарским законам, памятник не могут ставить иностранцы, да к тому же пропагандирующий военные действия. А я этого не знал и, как Иванушка-дурачок, взял и женился на принцессе.
— Вам не кажется, что такого рода монументы выглядят несколько старомодно?
— С одной стороны, старомодно, а с другой — слишком новомодно. Сейчас никто в мире ничего реалистического слепить не может, потеряна академическая школа. А есть голод на все изобразительное, где все понятно. Они все это страшно любят, и если где-то ставят, то это делают российские художники.
— Говорят, ваш Суворов не всем понравился?
— У нас сейчас много военных организаций — от фашистов до марсиан. Они говорят, что гимн "Хорст Вессель" написал славянин, и есть историки, которые любят все такое русское. Они мне говорили: "Что он у тебя такой несчастненький?"
— А вы на какие изображения ориентировались?
— В первую очередь на себя. Я все о нем вычитал. А в смысле портрета — использовал только посмертную маску. Существует множество прижизненных портретов Суворова, но двести лет назад подхалимов было не меньше, чем сейчас. Смотришь каррарский мрамор, портрет с натуры. Он там такой мордатенький и довольный, а Суворов родился семимесячным, больным. И ему было семьдесят лет, когда он туда поперся, у него была лихорадка, он заболел, и, несмотря на то что это была его лебединая песня, он после нее, бедный, и отправился на тот свет.
Памятник прошел экспертизу в академии, в совете по монументально-декоративному искусству. Они поздравили меня с творческой удачей.
— А зачем утверждать памятник на совете?
— Сделал бумажку на всякий случай. Швейцарцам экспертиза вообще не нужна. Они оплачивают все. И это выльется в 200 тысяч швейцарских франков. Просить гонорар было бы совсем нахальством: они ставят русского генерала к нашему двухсотлетию и еще должны за это платить?