Выпустив в свет "Золотого петушка" — небылицу в лицах Римского-Корсакова на сюжет сказки Пушкина, театр "Геликон-опера" открыл новую страницу в своей истории и оперной истории Москвы. Сначала маленький "Геликон" показывал редкие камерные оперы; затем обратился к операм популярным, концептуально переворачивая их шиворот-навыворот; теперь настал черед классической оперы как товара. Новая постановка Дмитрия Бертмана — отличный коммерческий продукт. В ней нет и намека на второй слой восприятия и концептуальные умозрения. Все на ладони — персонажи и ситуации узнаваемы насквозь. Царь Додон и воевода Полкан ораторствуют в думе; мобильные телефоны, стакан воды в физиономию, оградка в контурах кремлевской стены, заграничная командировка с посещением борделя, где Шемаханская царица предводительствует выводком герлз. Русско-французский разговорник, расписные ложки. Живой петушок в клетке и табло с электронными овертитрами, честно транслирующими устаревшие и не выполняющиеся ремарки композитора. Отвергнув все изыски эстетизма, постановщик выбрал испытанную стилистику политического кича и отработал ее на все сто. В спектакле есть пища для глаз — хорошо заправленная и поперченная, однако есть и пища для ушей. Музыка Римского-Корсакова предстает на этот раз без обычных для театра купюр, Татьяна Куинджи в роли Царицы берет немыслимые высоты, а оркестр стараниями приглашенного из Боннской оперы дирижера Лотара Кенигса готовит из "Золотого петушка" не какого-то жареного цыпленка, а качественный гриль. Кроме того, в отличие от большинства других акций завершившегося фестиваля "Гете & Пушкин" (например, Вальпургиевой ночи, пролетевшей, как миг) он останется в нашем рационе и на следующий сезон.
Выпустив в свет "Золотого петушка" — небылицу в лицах Римского-Корсакова на сюжет сказки Пушкина, театр "Геликон-опера" открыл новую страницу в своей истории и оперной истории Москвы. Сначала маленький "Геликон" показывал редкие камерные оперы; затем обратился к операм популярным, концептуально переворачивая их шиворот-навыворот; теперь настал черед классической оперы как товара. Новая постановка Дмитрия Бертмана — отличный коммерческий продукт. В ней нет и намека на второй слой восприятия и концептуальные умозрения. Все на ладони — персонажи и ситуации узнаваемы насквозь. Царь Додон и воевода Полкан ораторствуют в думе; мобильные телефоны, стакан воды в физиономию, оградка в контурах кремлевской стены, заграничная командировка с посещением борделя, где Шемаханская царица предводительствует выводком герлз. Русско-французский разговорник, расписные ложки. Живой петушок в клетке и табло с электронными овертитрами, честно транслирующими устаревшие и не выполняющиеся ремарки композитора. Отвергнув все изыски эстетизма, постановщик выбрал испытанную стилистику политического кича и отработал ее на все сто. В спектакле есть пища для глаз — хорошо заправленная и поперченная, однако есть и пища для ушей. Музыка Римского-Корсакова предстает на этот раз без обычных для театра купюр, Татьяна Куинджи в роли Царицы берет немыслимые высоты, а оркестр стараниями приглашенного из Боннской оперы дирижера Лотара Кенигса готовит из "Золотого петушка" не какого-то жареного цыпленка, а качественный гриль. Кроме того, в отличие от большинства других акций завершившегося фестиваля "Гете & Пушкин" (например, Вальпургиевой ночи, пролетевшей, как миг) он останется в нашем рационе и на следующий сезон.