Вчера на заседании суда Московского военного округа ветеран-"афганец" Андрей Анохин, обвиняемый в осуществлении взрыва на Котляковском кладбище, сделал сенсационные признания. Он заявил, что следствие требовало от него показаний на дочь президента России Татьяну Дьяченко и бывшего первого вице-премьера Анатолия Чубайса. А взрыв на кладбище организовал бывший сотрудник Московского уголовного розыска Алексей Вуколов. С подробностями — СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН.
Допрашивали люди, похожие на Скуратова и Куликова
Напомним, что Андрей Анохин и его боевой товарищ Михаил Смуров являлись главными свидетелями обвинения по делу о взрыве на Котляковском кладбище, который унес жизни 14 человек --"афганцев", их родственников и друзей. В деле имеются показания Анохина и Смурова о том, что первый сделал бомбу, заложил на кладбище и привел в действие, а второй подвозил его к месту преступления. Согласно их признаниям, теракт им заказал полковник ГРУ Валерий Радчиков, потерявший в Афганистане обе ноги. Таким образом бывший председатель Российского фонда инвалидов войны в Афганистане рассчитывал разобраться со своими врагами, обвинявшими его в многомиллионных хищениях и растратах.
На первых заседаниях суда, который проходит в СИЗО "Матросская тишина", рассматривались показания Анохина и Смурова. После того как судья зачитал их, оба "афганца" заявили, что оговорили Радчикова под угрозами и давлением следствия.
Судья Смурову не поверил и попытался вывести его на чистую воду. В какой-то степени ему это удалось. Например, Смуров так и не смог объяснить, зачем Радчиков передал ему $10 тыс. Этими деньгами, по версии следствия, было оплачено исполнение теракта, а Смуров пытался доказать, что получил их на ремонт разбитых "Жигулей".
Вчера суд предоставил слово подельнику Смурова Андрею Анохину. "Явку с повинной с признанием в совершении преступления я написал в невменяемом состоянии,— заявил подсудимый.— В СИЗО меня напоили какой-то гадостью и сделали внутривенный укол. Я трое суток находился в полной прострации и писал все, о чем меня просили. Вскоре после этого в моей квартире провели обыск и газоанализатором взяли пробы воздуха на содержание в нем частиц взрывчатки. Я не удивляюсь, что они оказались положительными. Незадолго до этого мы купили с дочерью кучу китайских петард, которые хранились дома. Мы запускали их с балкона на глазах у всех соседей, и они кричали мне: 'Давай, Андрюха!'"
"Анохин, поменьше эмоций,— оборвал его судья,— Вы не на театральной сцене, а мы вам не зрители!" "Извините, господин судья,— парировал Анохин.— У меня вся жизнь такая смешная".
От смешного Анохин перешел к грустному: "В СИЗО меня допрашивали по пять-шесть часов в день. Били шелковым носком с песком по затылку — от этого следов не остается, но сознание теряешь. На лоб приклеивали мишень и имитировали расстрел. При этом следователь приставлял к моей голове пистолет и говорил, что он служил в расстрельной команде и убьет меня при попытке к бегству.
Следователи, как я думаю, торопились 'расколоть' меня к 10 мая 1997 года — в этот день тогдашний министр внутренних дел Анатолий Куликов должен был отчитаться перед президентом о результатах расследования дела. Вас не удивляет, что наши со Смуровым 'явки с повинной' появились в один день, 4 мая? Мне даже устроили встречу с человеком, похожим на генерального прокурора Юрия Скуратова, который сказал: 'Если будешь вести себя правильно, то все будет нормально. Отсидишь пару лет и выйдешь, я тебе это гарантирую'".
Потом Анохина якобы допрашивал и сам Куликов. Правда, на встречу с министром его возили после укола, поэтому Анохин не уверен, что с ним разговаривал сам министр, а не похожий на него человек, как в случае с генпрокурором. "Он требовал, чтобы я дал показания на Татьяну Дьяченко, Анатолия Чубайса и Дмитрия Язова, с которыми я жил в одном доме, но я о них ничего плохого не знал".
Обвиняется мертвый
Высказавшись о следователях, Анохин изложил свою версию событий на Котляковке. По его словам, в мае 1996 года ему домой позвонил бывший сотрудник МУРа Алексей Вуколов, предложил встретиться. "Вуколов поинтересовался моей зарплатой,— рассказал Анохин.— В то время я работал водителем у председателя Союза ветеранов Афганистана Франца Клинцевича и получал долларов пятьсот в месяц. Тогда Вуколов, устраивавшийся из органов в созданный Валерием Радчиковым Российский фонд инвалидов военной службы, предложил мне стать его охранником. Деньги за работу, $10 тыс., он заплатил сразу до конца года. При этом предложил найти себе напарника и на двоих дал две пачки по десять тысяч в каждой. Ими я поделился со Смуровым. Вначале я сомневался, связываться с ним или нет,— опять бандиты, оружие и бронежилеты, на войне все это надоело. Но оказалось, что нужно всего лишь сопровождать жену Вуколова по магазинам".
"В октябре 1996 года Вуколов позвонил мне среди ночи,— продолжал Анохин.— Сообщил, что у него назначена важная встреча под Крылатским мостом и попросил меня приехать туда со Смуровым. Когда мы подъехали, он разговаривал с высоким рыжим спортивного телосложения мужчиной в очках. Эти встречи затем происходили регулярно. В ночь на 7 ноября Вуколов отвез меня на Котляковское кладбище. С полчаса мы ходили среди могил, при этом Вуколов объяснял, что следующая встреча с Рыжим пройдет здесь, и я должен изучить место и быть ко всему готовым. На следующий день Рыжий и Вуколов приехали ко мне на дачу. Пока мы со Смуровым готовили шашлыки, Рыжий передал ему тяжелую сумку и моток проводов. 9 ноября мы все четверо встретились на кладбище. Рыжий и Вуколов попросили Смурова найти лопату и направились к могиле Лиходея (председатель фонда инвалидов-афганцев Михаил Лиходей был убит 10 ноября 1994 года.— Ъ). Я издали (ярко светила луна) наблюдал, как они копали рядом с могилой яму и тянули от нее провод. 'Что они делают?' — спросил у меня Смуров. 'Ну, выкопали яму, теперь провод какой-то укладывают. Мало ли что мент может делать на кладбище? Наша задача охранять'.
Рыжий ушел с кладбища первым, и после этого я его ни разу не видел. Когда мы расставались с Вуколовым, он поблагодарил нас и сказал: 'Завтра здесь будут поминки по Лиходею. Я в числе приглашенных, и вы должны быть со мной. Приезжайте пораньше, часам к десяти. Никого не стесняйтесь, подходите к поминальному столу, пейте, кушайте'. 10 ноября, примерно через два часа после того, как мы приехали на кладбище, возле могилы Лиходея взорвалась бомба. Потом милиционеры утверждали, что это я привел ее в действие — пульт дистанционного управления якобы лежал у меня во внутреннем кармане пальто. Но в этом пальто нет внутреннего кармана, не было и пульта".
Алексей Вуколов действительно некоторое время работал в угрозыске и впоследствии стал гендиректором Российского фонда инвалидов военной службы (последняя структура, в которой руководил Радчиков). По делу о взрыве на Котляковке проходил в качестве свидетеля. Подтвердить или опровергнуть показания Анохина он не может: ровно год назад Вуколов был застрелен.
Ъ продолжит следить за процессом.