В Кремлевском дворце состоялось очередное мероприятие успешной продюсерской фирмы "Постмодерн-театр". Старые бежаровские балеты в связке с показом весенне-летней коллекции Дома Версаче были названы "мировой премьерой", а билеты, по слухам, стоили до 5 тыс. рублей.
Покупатели нашлись, хотя и не в должном количестве — гигантский съездовский зал был заполнен едва наполовину. Предприимчивые обладатели дешевых билетов стеклись в партер, оккупировав свободные места рядом с вальяжными клиентами бутиков Версаче. Впрочем, "мировая премьера" больших денег не стоила: под изощренным соусом подавали "осетрину второй свежести". Во-первых, не приехал Бежар. Во-вторых, не явилась Донателла Версаче. Впрочем, явление лидеров едва ли повлияло на качество смешанного шоу.
Гораздо существеннее было отсутствие самой труппы Бежара. За таковую выдавали школу-студию "Рудра Бежар Лозанн", в которой под верховным присмотром мэтра в течение двух лет совершенствуются четыре десятка юных фанатов танца. Ясно, что послушники "хранилища традиций высоких искусств" (так именуется "Рудра") владеют мастерством хуже, чем профессиональные танцовщики.
Студийцы разыграли небрежно выстроенное трехчастное действо под названием "Дионис", слепленное Бежаром из его многочисленных вариаций на тему дионисийских празднеств (эскизы к костюмам, впрочем, делал Джанни Версаче). Действо включало: полуигровую-полудансантную "сцену в таверне" с набором социальных типов вроде сутенера, анархистки, светской дамы, жиголо и пр. Символическое, с нечувствительным оттенком эротизма па-де-де Зевса и Семелы, составленное из бежаровских "общих мест". Тягучий и пресный "дифирамб" с этнографическим оттенком, вяло и старательно исполненный разнокалиберным мужским кордебалетом. Действо вызвало растерянное недоумение.
Всколыхнуло публику знаменитое "Адажиетто" на музыку Малера, поставленное 18 лет назад на "божьего клоуна" Хорхе Донна, лидера бежаровской труппы тех лет. Но трагический диалог человека с Богом в исполнении нынешнего первого танцовщика Бежара Жиля Романа превратился в инфантильную жалобу на неласковость бытия.
Второй акт был отдан дефиле. На танкодроме съездовской сцены, хоть и урезанной черными щитами с именем Версаче, детали весенне-летних туалетов были незаметны. Зато контраст между роскошно-чувственной Наоми Кэмпбелл и агрессивно-ущербными (словно накануне дефиле их лишили контракта) манекенщицами и манекенщиками агентства Red Stars был разителен. Неискушенный взгляд в весенне-летнем сезоне Версаче более всего поражало обилие блестящего (золотого, серебряного, пурпурного и пр.) трикотажа в туалетах дам и отсутствие рубашек под украшенными фальшивыми бриллиантами костюмами мужчин. Впрочем, одежда выглядела вполне по-человечески: возникало отчетливое, хотя и несколько абстрактное желание кое-что купить.
Завершившее программу "Болеро" Равеля — бежаровский гимн всемогущему Эросу — в исполнении красавца Октавио Науэт-Стенли тоже походило на дефиле. С одним-единственным манекенщиком в простом трико. Лишенный темперамента юноша-нарцисс, покачиваясь на подиуме-столе, с неторопливым достоинством демонстрировал части роскошного тела. Кордебалет выглядел распаленным покупателем.
Двухгодичные старания "Постмодерн-театра", делающего ставку на VIP-потребителей, не пропали: российское восприятие Мориса Бежара кардинально изменилось. Былой кумир, нонконформист и философ, обручившись с Домом Версаче, окончательно превратился в престижное средство для культурного проведения досуга.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА