Одним из первых испытателей советского космического корабля "Буран" был Алексей Бородай, летчик-испытатель, полковник в отставке. На "Буране" в космос он так и не поднялся, работал в "Аэрофлоте", попал в авиакатастрофу. Лишился обеих ног, и протезы ему сделали благодаря NASA. С АЛЕКСЕЕМ БОРОДАЕМ беседует корреспондент "Коммерсанта" ИВАН Ъ-САФРОНОВ.
— Как вы пришли в авиацию?
— Летчиком захотел стать, когда было мне три года: на околице нашего села приземлился "кукурузник" Ан-2, который мне очень понравился. После школы поступил в Волгоградский аэроклуб, где освоил реактивный L-29 "Альбатрос". Затем уже в Грозном научился летать на МиГ-17. После Грозного вернулся в Волгоград, в Качинское военное училище летчиков, которое окончил экстерном в 1969 году.
— Как затем сложилась ваша летная жизнь?
— Первым местом службы стал авиаполк в Группе советских войск в Германии. Замкомэском был майор Евгений Шапошников. Уже через год я стал старшим летчиком, а через 2 года — командиром звена. Летал на МиГ-21, причем много, ведь находились на передовом рубеже противостояния с блоком НАТО. В 1972 году с самого Запада перевели служить на Дальний Восток. Там освоил самолеты МиГ-23 и МиГ-27. И к 1975 году стал уже летчиком первого класса, командиром звена. Но очень хотелось на испытательную работу. И случай такой представился. Мой товарищ Володя Лотков попал служить в ГКНИИ ВВС испытателем. И письмо написал, мол, давай к нам сюда. Здесь — летай на чем хочешь. Техника новейшая, перспективная, изучай ее и летай вволю. Ни солдат нет, ни подчиненных. Я и загорелся. Был тогда уже капитаном, 28 лет, а по должности — командир эскадрильи. Когда пришел вызов в ГКНИИ ВВС, никто меня не отпускает. А здесь еще в конце июля 1976 года на советско-китайской границе конфликт под Хабаровском. Серьезное положение было. Мы три дня в готовности продежурили с подвешенными бомбами. После этого все-таки отпустили. Приехал, сдал экзамены, поступил, хотя желающих много было. И начал служить летчиком-испытателем.
— Как вы попали на испытания "Бурана"?
— В конце 1978 года предложили принять участие в испытаниях космического самолета. Поначалу встретил это предложение настороженно: было много примеров, когда летчик шел в космонавты, не проходил медкомиссию и возвращался вообще списанным с летной работы. Но стремление к новым испытаниям пересилили сомнения. Так в январе 1979 года я попал в только что сформированную "бурановскую" группу летчиков-испытателей ГКНИИ ВВС. Готовились долго, но основательно. В 1984 году стали "летать" на специальном тренажере, который был установлен на Тушинском машиностроительном заводе в Москве, где создавали космолет. Отличный был тренажер. Практические полеты на аналоге "Бурана" — БТС-002 мы вместе с Иваном Бачуриным совершили в конце 1987 — начале 1988 года. Дали заключение на его пригодность к орбитальному полету. Но в первый полет, который оказался и последним, "Буран" отправили беспилотным. Затем я готовился к полетам на корабле-спасателе "Союз". Но программу "Буран" закрыли. В феврале 1994 года я уволился из армии.
— И чем же стали заниматься?
— Устроился в "Аэрофлот". Там я должен был летать на тяжелом грузовом самолете Ан-124 "Руслан". Эту машину я еще в ГКНИИ ВВС освоил. Так что с середины 1994 года начал полеты и за два года с небольшим побывал во многих странах: Япония, Индия, Китай, Корея Южная, Малайзия, Таиланд, ОАЭ, европейские страны. В Америке четыре раза был. Пока не случилась авария в Турине в октябре 1996 года.
— Что же тогда произошло?
— Мы должны были забрать в Турине груз и доставить в Арабские Эмираты. Когда заходили на посадку в аэропорту Турина, резко ухудшились метеоусловия. Принял решение идти на второй круг, но двигатели не вышли на взлетный режим и самолет, задев трубу, упал на ферму в полутора километрах от аэродрома. В результате погибли два летчика, а я лишился обеих ног. Помню, как я очнулся в госпитале и не мог понять, где я. А вот протезы мне справило американское NASA.
— NASA?
— Да. Сделали мне их в прошлом году. Помог Валера Токарев. Он наш, "бурановский". Проходил подготовку в США, в NASA, где и рассказал обо мне. Там решили помочь: взяли на себя расходы по протезированию. Прилетел я в Штаты, а там телевизионщики просят меня отрекламировать уникальный случай: "Русский космонавт протезируется в Америке". Я согласился. В результате этой рекламы мои протезы NASA ничего не стоили.
— Чем теперь вы занимаетесь?
— Работаю в военно-воздушной академии им. Гагарина в Монино на тренажерном комплексе. Там обучаются слушатели. Ну, а я летаю в перерывах. Ведь не летать не могу.
— Вспоминаете ли полеты на "Буране"?
— Полеты на "Буране" мне снятся до сих пор.