Новый генеральный план Нижнего Новгорода — это первая градостроительная акция нового мэра города Юрия Лебедева. Нижегородская школа в течение десяти последних лет была лидером отечественной архитектуры. Корреспондент Ъ ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН отправился в Нижний Новгород и оказался свидетелем весьма драматических событий.
В трудовом коллективе
Принятие генерального плана Москвы было в Москве главным архитектурным событием последнего полугода. То, что Москва успела принять генеральный план раньше Нижнего Новгорода, наполняло известной гордостью — пусть в архитектуре мы проигрываем, зато на уровне генплана вышли вперед.
То, что Нижний немедленно отреагирует своим генпланом, казалось само собой разумеющимся. На первый взгляд все похоже. Генплан принимается до 2020 года, его, как и в Москве, утверждает Законодательное собрание, а не Совмин, как при советской власти,— базовые характеристики те же. На этом сходство кончается.
Представьте себе зал бывшего нижегородского Дворца Советов. Президиум, в нем мэр Юрий Лебедев с помощниками. На сцене несколько карт Нижнего. С докладами выступают сначала главный архитектор области, потом начальник департамента строительства мэрии. Все — об успехах. Генплан состоит из системы расселения, схемы функционального зонирования, транспортного развития и т. д. Доклады идут по принципу "у нас большие успехи в области системы расселения, функционального зонирования, транспортного развития и т. д.". После чего выступает мэр города Юрий Лебедев. Работа проделана большая, необходимо, чтобы генплан обсудили жители и трудовые коллективы, тогда его смогут принять депутаты.
Тут чувство тревоги, которое вызывает это обсуждение, перерастает в панику. Потому что трудовые коллективы не могут обсуждать современные генпланы. Что-то тут не то.
Пережиток социализма
В развитых странах генпланов практически нет — их заменяют градостроительные регламенты. Пока власть является единственным собственником, она может строить генплан того, что она сама же собирается построить. Как только появляется негосударственный застройщик, генплан становится проблематичным просто потому, что неизвестно, что построят частные инвесторы.
Генплан, который принимали в этом году в Москве, является, по сути, гибридом генплана и градостроительного регламента. Градостроительный регламент — это ответ на вопрос о том, чего в принципе нельзя делать на данной территории. Нельзя строить рядом с Кремлем бензоколонки, хотя кому-то, может быть, и хочется. То есть это закон, устроенный по логике "разрешено все, что не запрещено", именно поэтому его и принимает Законодательное собрание. Московский генплан и состоял на три четверти из определения статуса территорий города. Гибридом он является потому, что московские власти много строят и в силу этого могут не только регламентировать частное строительство, но и планировать, что они сделают сами.
В той части, в которой власти планируют строительство за счет муниципальных средств, генплан еще имеет смысл обсуждать в трудовых коллективах — это вопросы типа "нужен ли вам в вашем районе стадион?". В той части, где генплан является регламентом, его обсуждение в трудовых коллективах — абсурд. Это все равно что обсуждать там банковское законодательство, поскольку регламент — перевод в правовые нормы технологических, экологических, историко-культурных и прочих аспектов урбанистики. Коллективы этого не сдюжат.
То, что мэр города решил обсуждать генплан с народом, демонстрирует уровень либо мэра, либо генплана. При ближайшем рассмотрении генплан оказывается почти неизмененным советским генпланом, выполненным по принципу "здесь мы построим новое жилье, вот здесь — новое метро, здесь — очистные сооружения и т. д.". Поскольку в Нижнем пока капитализм, это должно звучать так: здесь они нам построят жилье, здесь очистные сооружения, здесь метро. Для любого человека, кроме чиновника, логика абсурдная.
Отстраненные архитекторы
Может создаться впечатление, что в Нижнем вообще никогда не видели частного инвестора и потому не совсем представляют, какой он из себя. При этом за десять лет, когда Нижний стал архитектурной столицей России, тут вообще не построено ни одного здания за государственный счет. Только частники строили. Больше того, нижегородские архитекторы не только нашли способы успешной работы с частным инвестором, но и создали механизм, вполне сопоставимый с градостроительным регламентом.
Нижний — единственный город в России, где удалось добиться комплексной застройки района новой архитектурой, то есть не только привлечь частного инвестора, но и создать за его счет законченные городские ансамбли новой архитектуры. Это делалось с помощью вполне западного механизма урбандизайна. На градостроительном уровне прорабатывалась общая концепция развития района, основные объемы, высотность, сети, после чего инвесторам, по мере их появления, предлагался под застройку тот или иной объем в соответствии с общим планом. Строили они, что им было нужно,— жилье, магазины, кинотеатры,— но при этом возникал вполне целостный образ города.
Казалось бы, именно эти разработки должны были лечь в основу генплана. Но их там нет. Городские власти достали из запасников генеральный план, который готовили в 1990 году, и решили обсудить его в трудовых коллективах. И здесь самое время спросить: что за бред?
Новая метла
Мэр Нижнего Новгорода Юрий Лебедев победил на выборах пять месяцев назад. Как и для всякого провинциального мэра, образцом для него является лучший мэр России Юрий Лужков. У которого строительство — важная часть городского хозяйства.
Власти города рассудили как: в Москве строительство — это же дикие деньги. А у нас чего-то нет. Куда идет? Не иначе как архитекторам. Они вот и планы составили на кварталы, какая-то комплексная застройка, а на самом деле инвесторов себе приманивают, что-то тут не то.
Главного архитектора города отстранили от должности и объявили конкурс на замещение его должности. При этом Александр Харитонов, главный архитектор Нижнего,— один из самых известных архитекторов России. Лауреат Госпремии 1997 года, академик Российской академии архитектуры и т. д. На конкурс подали документы он и его бывший заместитель, не имеющий архитектурного образования. Как-то неловко получилось. Пришлось оставить Харитонова, но его отстранили от инвесторов. С ними решили работать с помощью конкурсов.
Выданные предшествующей властью документы на право застройки аннулировали. Все городские участки отдаются под застройку по конкурсу. О том, что какой-то участок надо выставлять на конкурс, власти узнают в тот момент, когда приходит инвестор и говорит: "Я хочу на этом месте строить". Тут-то ему отвечают: "Отлично, сейчас мы проведем конкурс на эту территорию, ищите себе конкурента".
В мире широко практикуются конкурсы на архитектуру, на строительный подряд, но не конкурсы инвесторов. Возможно, когда участков мало, а инвесторов много — это осмысленно. Сегодня, однако, все российские города охотятся за инвестором в связи с кризисом, а в Нижнем хотят стравить двух на одной территории. Естественно, за пять месяцев не удалось выдать ни одного нового разрешения на застройку.
Власти растерялись. Нужно проводить градостроительную политику, главный архитектор от нее отстранен, чем руководствоваться — неясно, а тут еще кризис. Вспомнили про генплан 1990 года. Помните, был у нас период, когда казалось, что все получится, построим себе новые города и заживем в них как сыр в масле?
Надо ли уезжать реформаторам
Подозреваю, что мэр Нижнего Юрий Лебедев столь же слабо представляет себе, что такое его генплан, как и те трудовые коллективы, которым предстоит его обсуждать. Он думает, что это не прожект того, как хорошо бы построить магистрали и очистные сооружения, кабы деньги были, но четкие ответы на вопрос, как застраивать конкретный двор, и ими будут руководствоваться городские службы и конкурирующие между собой инвесторы. Так что это не столько злой умысел, сколько отсутствие всякого умысла.
Лучшее здание нижегородской архитектуры — банк "Гарантия", выстроенный в свое время Сергеем Кириенко. Архитектура — искусство, которое рождается из взаимодействия заказчика и архитектора. В 1997 году, когда в Москве открывалась выставка нижегородской архитектуры и московская критика поражалась тому, что она настолько лучше московской, Борис Немцов в интервью корреспонденту Ъ сказал: "Наверное, моя главная заслуга в том, что я не вмешивался". Притом что имел массу эмоциональных поводов вмешаться — их отношения с Александром Харитоновым оставляли желать много лучшего.
Проблема, однако, в том, что постепенно в Нижнем не осталось городских менеджеров того уровня, какими были младореформаторы. И то, что происходит сегодня, при всей трагичности, весьма естественно. С одной стороны, город своими руками уничтожает лучшую в России архитектурную школу. Которой в принципе мог бы гордится даже больше, чем младореформаторами, потому что они-то исчезли, а архитектура — стоит. Это грустно.
А с другой — почему это у нас в провинции столичная по уровню архитектурная школа? Есть в этом некая несообразность. Ее просто не может не задушить волна провинциальности — с отпугиванием инвесторов, утопическими прожектами, собраниями трудовых коллективов. Она и душит.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН