В IX-X веках побережье феодальной Франции страдало от постоянных набегов норманнов. Деньги чеканили только для того, чтобы платить дань северным варварам. Франкская знать охотно вступала в союзы с бандитами, когда речь шла о том, чтобы пограбить соседа, и громко обвиняла короля в неумении бороться с преступностью. Короли создавали дружины для борьбы с рэкетирами, но дружинники сами вели себя как разбойники.
И вот, вместо того, чтобы бороться с рэкетом, Карл Простой узаконил его — точно так же, как спустя шесть веков английская корона сделала губернатором Ямайки пирата Генри Моргана. Рэкетир Роллон получил в лен от короля Карла Простого провинцию Нормандию (Нейстрию) и руку королевской дочери. Спустя несколько лет Нормандия стала самой процветающей частью Франции. Бывший разбойник железной рукой защищал ее от своих товарищей по ремеслу.
Наверное, моральный облик Роллона или Генри Моргана не соответствовал моральному облику строителя светлого будущего. По всем нормам их полагалось вешать, а не делать губернаторами и герцогами. Но, к сожалению, у слабого государства нет и не может быть другого выхода: оно может бороться с организованными преступными группировками, создавая организованные отряды, которые немедленно уподобляются рэкетирам, или попытаться узаконить уже существующие группировки.
При признании квазифеодализма как факта, который бесполезно отрицать, российская организованная преступность превращается из элемента, разрушающего государство, в элемент, его сохраняющий. Рэкетиры станут сборщиками налогов, продолжая обеспечивать частную правовую инфраструктуру.