Мы продолжаем обсуждать списки претендентов на Государственные премии России в области литературы и искусства 1998 года. Сегодня очередь дошла до театра. Основная особенность нынешнего списка театральных номинантов состоит в том, что как список он ни о чем не свидетельствует и никакими особенностями не обладает.
Любые списки и номинации есть смысл обсуждать и анализировать только в том случае, если составлявшие их делали свое дело, подобно специалистам по собиранию букета. Когда же вместо букета предъявляется случайная охапка, пусть даже составленная по преимуществу из ценных экземпляров, глупо рассуждать о вкусах и пристрастиях авторов композиции.
Причина тоски, наводимой результатами предварительного отбора, состоит, очевидно, не в недобросовестности комитета по премиям, а в ущербности самой идеологии высшей государственной награды. Понятно, чьи вкусы представляет премия Союза театральных деятелей, или премия Станиславского, объединившая приверженцев добротного консерватизма, или даже премия получастной ассоциации "Музы свободы". Даже премия правительства Москвы дается с оглядкой на определенный, пусть и специфический вкус столичных властей. Госпремия же вручается сразу от всех, и выдвигать на нее могут сразу все.
Согласно доставшемуся от сталинских времен принципу равной компетентности всех во всем (особенно трудовых коллективов — в искусстве), считается, что театр могут одинаково авторитетно судить и государственное предприятие "Московский метрополитен", и правительство Воронежской области, и кинофонд, и театральный союз. Как прикажете анализировать их коллективные взгляды на то, что из созданного на российских сценах достойно всенародного поощрения, а что нет?
Единственный разумный способ — идти путем частных сравнений и дробления списка. Если сравнивать, то, наверное, прежде всего с профессиональной премией "Золотая маска". Списки пересекаются на спектаклях "Король Лир" Якутского драматического театра и "Дон Жуан, или Каменный гость, и другие стихи А. Пушкина", выдвинутых на "Маску" в этом году, и на "Плаче Иеремии", получившем национальную театральную премию два года назад. Роль, сыгранная Александром Абдуловым, номинировалась в прошлом году, но ничего не получила.
Если дробить список на традиционные премиальные частные номинации, то в условной подноминации "Лучший спектакль" аутсайдером выглядит петербургская "Васса Железнова". Ее присутствие тем страннее, что Питер в последние год-два переживает настоящий театральный бум, и там есть из чего выбрать лауреатов любому взыскательному жюри (правда, отличный спектакль питерского ТЮЗа "Преступление и наказание" Госпремия уже дважды прокатывала). Но трудовые коллективы Петербурга что-то недоглядели.
Две другие постановки дают членам комитета по Госпремиям шанс подать свой голос в решение вопроса о выборе между "западным" и "восточным" путями развития родной культуры. Поставленному французом Патрисом Кербратом спектаклю "Арт", образчику холодноватого, изящного европейского лаконизма, в этой оппозиции противостоит "Король Лир" Андрея Борисова, замешенный на утробном, экстатическом шаманстве якутского театра. Принципиальность соперничества между ними обостряется тем, что первый поставлен в свободной антрепризе, а второй — на сцене репертуарного академического театра в провинции.
В воображаемой "режиссерской" номинации (в двух случаях из трех в связке с режиссерами идут художники, но это дела не меняет) выбор менее принципиален, но более сложен. Творческий пик кукольника из Воронежа Валерия Вольховского, судя по мнению профессионалов, позади, и его можно считать номинантом по разделу "За вклад в искусство". Анатолий Васильев — самый известный в мире из современных российских театральных деятелей. Дадут ему премию или не дадут, подмоченную репутацию государства не спасти: оно все равно оказалось в хвосте у почитателей со всего мира. Проголосовав за Светлану Врагову, судьи могли бы заявить, что и они способны оценить изощренные эстетические поиски,— спектакли, поставленные режиссером в Московском театре "Модернъ", привлекают именно особой, пряной театральностью и изысканностью стиля.
Актерская номинация оказалась бы самой короткой и сугубо мужской. Александр Абдулов вырван из захаровского "Варвара и еретика", что странно: роль (удачной ее счесть или не очень) никоим образом в этой постановке не выделяется. Актер здесь меньше спектакля. Одиночество же Александра Филиппенко вполне обоснованно. Гоголевские "Мертвые души" стали для него уже больше чем моноспектаклем — частью его актерской сути. Но если рассматривать такие тонкости, то жюри придется углубиться в дебри актерской психофизики. Впрочем, чем черт не шутит, может быть, оно именно этим и увлечется. В этом случае принципы окончательного выбора лауреатов могут оказаться столь же таинственными, как и принципы сооружения предварительной икебаны.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ