После встречи иностранных кредиторов временный управляющий Инкомбанка ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВ дал интервью специальному корреспонденту "Коммерсанта" ГЛЕБУ Ъ-ПЬЯНЫХ. Это первое интервью Алексеева за те пять месяцев, что он руководит процессом банкротства крупнейшего российского банка.
— Мне стало известно, как из Инкомбанка выводились лучшие активы. Это происходило с 17 августа до 29 октября 1998 года, когда суд начал процедуру банкротства. Принадлежащие банку акции ОКБ Сухого, фабрик "Рот-Фронт" и "Бабаевской", ФПГ "Магнитогорская сталь" и других предприятий были проданы сначала аффилированным структурам, а потом перепроданы совершенно сторонним ООО "Объединенные ресурсы-сервис", "Брассет", "Футноут" и "Бридж инвестмент". Вы пытались вернуть уведенные активы?
— Уже вернули. Это дела прежнего руководства банка. Продажа активов осуществлялась без соответствующих процедур внутри банка (например, без ведома наблюдательного совета). Но мы расторгли все сделки. Нам пришлось применять силу и грозить обращением в правоохранительные органы. Угрозы подействовали. Сейчас промышленные активы, которыми владеет Инкомбанк, оцениваются примерно в $500 млн.
— Но есть информация, что вы тут же попытались увести активы в Гута-банк...
— Меня возмущает сама постановка вопроса. У меня нет полномочий никак распоряжаться активами банка. В банке есть руководство. Оно ограниченно дееспособно, но дееспособно... Гута-банк рассматривается лишь как возможный партнер. Альянс с ним пока никак не оформлен. Нынешнее руководство Инкомбанка реально хочет передать часть активов в аренду Гута-банку. Например, филиалы, простаивающие без дела. (подробнее см. заметку на этой же странице.— Ъ).
— Вы руководите процедурой банкротства Инкомбанка уже пять месяцев и наконец закончили анализ его дел. Некоторые кредиторы рассказывали мне, что вы пришли к выводу о том, что Инкомбанк может возобновить работу. Это правда?
— Я не могу брать на себя так много. Я всего лишь арбитражный управляющий, который должен проанализировать состояние дел в банке и вести большую текущую работу, (например, реестр кредиторов). А решать судьбу банка должны они сами. Кстати, я не имею права называть вам никаких цифр.
— Я и сам их знаю. Пассивы банка — 41 млрд рублей, а активы — 37 млрд. Это значит, что банк — банкрот. Ну и как вы будете хоронить Инкомбанк?
— Подождите хоронить. Теперь я выскажу свое мнение об Инкомбанке не как арбитражный управляющий, а как эксперт или, если хотите, как ученый. В 1995 году я защитил кандидатскую диссертацию об особенностях развития финансово-промышленных групп в России. Так вот, я оцениваю Инкомбанк как ФПГ, которая не успела формализоваться. Одна из причин кризиса банка в том, что он не был нормально структурирован как ФПГ. То есть разные сегменты бизнеса не были разделены. На центральный банковский блок было навешено все что угодно, вплоть до лизинга и торговли недвижимостью. Ну и, конечно, были определенные проблемы с менеджментом. После начала процедуры банкротства прошлой осенью в банке сначала царил полный хаос. Но потом оставшиеся на работе менеджеры поняли, что надо жить и работать дальше. Инкомбанк — это мощная структура с жизнеспособной сердцевиной. Просто она обременена непосильными для нее долгами. Как только они будут реструктурированы, корабль поплывет дальше. Поплывет без былого блеска и величия, но будет значительно более уверенно держаться на плаву.
— Месяц назад председатель Национального резервного банка Александр Лебедев предложил иностранным кредиторам Инкомбанка продать ему свои долги за 10% от номинала. То есть долги на сумму $830 млн хотят купить за $80 млн и "облегчить" пассивы банка на $750 млн, или 18 млрд рублей. После этого банк сразу оказывается в большом плюсе и становится лакомым куском для любого "стратегического инвестора". Лебедев действует в интересах "Газпрома", который и станет новым хозяином Инкомбанка?
— Это вопрос не ко мне, а к руководству банка. Впрочем, "Газпром" действительно рассматривается как один из потенциальных стратегических инвесторов.
— Между тем вы рассказываете, что в Инкомбанке остались богатые активы и банк даже может жить. Вы не опасаетесь, что после ваших слов иностранцы не захотят продавать Лебедеву свои долги, тем более за жалкие 10%?
— Я не должен помогать Лебедеву скупать долги Инкомбанка. Моя роль — это роль эксперта и менеджера, назначенного судом. По моему личному мнению, скупка долгов — это просто попытка перехватить контроль над процессом банкротства. А для банка будет лучше, если иностранные кредиторы конвертируют свои долги в акции Инкомбанка. Эту идею высказал мне один из иностранных кредиторов. Пусть они даже поставят свое руководство. Но тогда у Инкомбанка появится реальный шанс стать первоклассным банком европейского уровня. Или, если угодно, полноценной ФПГ.
— Вы для того и затягиваете процедуру банкротства, чтобы удалось продать банк? Вы даже решили не проводить собрание кредиторов Инкомбанка 20 марта, как этого требует закон. Вы боитесь, что на своем собрании кредиторы вас лишат власти в банке и назначат своего конкурсного управляющего?
— Я не боюсь. Я по определению временный. А собрание кредиторов я не могу провести в срок, не нарушая прав некоторых из них. Сейчас в арбитражном суде рассматриваются возражения Инкомбанка на требования некоторых из них.
— У меня создалось впечатление, что вы можете затянуть процесс банкротства до бесконечности?
— Это не в моей власти. Решение о признании банка банкротом принимает только арбитражный суд.