Некоторые культурные и политические обстоятельства последнего времени побуждают довольно часто произносить слово "честь". "Книга о русской дуэли" — популярная монография, выпущенная петербургским "Издательством Ивана Лимбаха" — позволяет отчетливо увидеть, что ничего общего между сегодняшним пониманием чести и таким, какое было, скажем, в пушкинские времена, нет.
Дело тут не только в повышенной щепетильности аристократов былых времен, и даже, как становится ясно по прочтении "Книги о русской дуэли", не в изменившемся отношении к ценности человеческой жизни. Для дуэлянтов первых десятилетий прошлого века, когда этот способ разрешения персональных конфликтов переживал расцвет, игра со смертью была необходимой частью повседневности. "Существование дуэли было своеобразным memento mori, напоминанием о конечности карьеры, семейного счастья, жизни; вместе с парой дуэльных пистолетов дворянин готовил письма к близким и завещание".
Иные дуэльные истории из приводимых в книге кажутся слишком уж абсурдными даже по тем временам. "Когда не с кем было драться, Лунин подходил к какому-нибудь незнакомому офицеру и начинал речь: "Милостивый государь! Вы сказали... — Милостивый государь, я вам ничего не говорил. — Как? Вы, значит, утверждаете, что я солгал? Я прошу вас мне это доказать путем обмена пулями". Вообще, поведение таких персонажей, как упомянутый декабрист Лунин, воспетый Грибоедовым Федор Толстой-американец или князь Федор Гагарин, по своей экспансивности несколько напоминает манеры сегодняшних бандитов: "Да ты мне по жизни должен!"
При том всю позднейшую русскую культуру — разночинскую, очень многословную и населенную все менее цельными персонажами — выходки горячих аристократов совершенно завораживали. А уж в советские времена, соединявшие социальный каннибализм с кафкианским маразмом, высказываться о дуэлях отрицательно не отваживались, кажется, даже школьные преподаватели. В бесчестные времена естественно гипертрофированное внимание к вопросам чести. И может быть, одним из аспектов советского культа Пушкина была зависть к человеку, который имел возможность не носить обиду в себе, но действовать, отвечая на нее.
Цивилизация предлагает порядочному человеку вместо пары дуэльных пистолетов держать под рукой другую пару — юриста и психоаналитика. По всей вероятности, через некоторое время это станет такой же архаикой, какой теперь выглядят "Лепажа стволы роковые". Споры будут решаться простым клонированием сторон. А правнуки будут читать о перипетиях дела Клинтона--Левински с тем же изумлением, с которым мы читаем о дуэли Чернова и Новосильцева.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ
Востриков Алексей, Книга о русской дуэли, СПб, Издательство Ивана Лимбаха, 1998