Отечественной системе исполнения наказаний — ГУИНу, или ГУЛАГу, в этом году исполняется 120 лет (см. стр. 2). И мы решили спросить читателей, справляется ли она со своими задачами?
А тюрьма исправляет?
Лев Разгон, писатель, член Комиссии по помилованию при президенте РФ:
— Да. Хотя тюрьма — это не средство исправления, она должна вызвать у осужденного ощущение того, что общество ему отомстило. Тюрьма — это безусловно наказание. Я например, впервые попал в лагерь в 1938 году за антисоветскую пропаганду. 17 лет, проведенные в тюрьме, позволили мне избавиться ото всех иллюзий. Заключение научило меня терпимо относиться к людям и доверять даже тем, кому, казалось бы, верить невозможно. Я хорошо знаком с зарубежными тюрьмами, нам остается только облизываться, глядя на их условия содержания заключенных. У нас нет денег даже на социальные программы.
Генрих Падва, адвокат:
— Наши тюрьмы несут колоссальную воспитательную роль, но только отрицательную. И никогда тюрьма не сможет исправить человека. Любо он выйдет из тюрьмы таким же, как был до нее, либо станет профессиональным преступником. Особенно это видно на примере людей, которые попали в тюрьму случайно. Самой страшной тюремной школой у нас являются следственные изоляторы. Если колонии еще как-то разделены для рецидивистов и осужденных впервые, то в следственных изоляторах сидят все вместе. Это вообще жуткие места, где с людьми делают все, что угодно. Там свирепствуют эпидемии, несовершеннолетние сидят с рецидивистами. Достаточно вспомнить только пресловутые пресс-хаты.
Евгений Полунин, начальник управления исполнения наказаний Минюста РФ по Краснодарскому краю:
— Это философский вопрос, и ответить на него однозначно просто невозможно. Необходимо понимать, что тюрьма это не только метод наказания, но еще и метод исправления. К сожалению, не лучший метод исправления психологии. Безусловно, есть исключения из правил, и кто-то может стать нормальным человеком после тюрьмы. Но для большинства тюремные университеты дают путевку в преступную жизнь. Тюрьма есть тюрьма. И я считаю, что жить и исправлять свои жизненные ошибки необходимо на воле, а не в тюрьме.
Алексей Бинецкий, адвокат Московской городской коллегии адвокатов:
— Безусловно, вопрос лишь в том, кого и в какую сторону. Из тюрьмы человек выходит другим. Одних она учит совершать преступления более осторожно и хитроумно. А другие стараются вообще не нарушать закон. Но факт остается фактом — ничего лучше этой практики, когда нарушители правил общежития изолируются от остального общества, человечество не придумало. Кстати, и в животном мире больные особи или те, которые не соблюдают законы сосуществования, изгоняются из стаи. Этого требует выживание системы. Лишение человека свободы — само по себе страшное наказание. И недопустимо, чтобы оно сопровождалось еще и унижением человеческого достоинства.
Юрий Айзеншпис, продюсер:
— Как говорят сами заключенные, она не исправляет, она калечит. Как человек отсидевший в местах не столь отдаленных 17 лет и 8 месяцев (за валютные операции.— Ред.), я могу только подтвердить это. Может быть, человек и исправился бы, если бы наказание, которое готовит ему тюрьма, было бы заслуженным в полной мере. А ведь половина заключенных сидит незаслуженно и часто из-за грубого нарушения процессуальных норм. Семьдесят процентов зеков заболевают острыми хроническими заболеваниями именно в тюрьме. Вот и попробуй перевоспитайся, если жив останешься.
Дмитрий Якубовский, адвокат:
— Нет. Кстати, и кодекс у нас теперь называется уголовно-исполнительный, а не уголовно-исправительный, как раньше. И вообще, для чего у нас существуют тюрьмы? Да для того, чтобы наказание исполнять, а вот для того, чтобы исправлять человека, перевоспитывать, необходимо, наверное, только одно — сменить менталитет всех сотрудников уголовно-исправительно-исполнительной системы. А это, увы, по указу президента или рекомендации Совета Европы сделать невозможно. Необходимо длительное время, необходимо другое поколение.
Валерий Петрюк, начальник мужской исправительной колонии строгого режима:
— Так же, как и "Дом малютки", например, тюрьма может как исправить, так и испортить. За свое заведение могу сказать точно, мы вносим свою лепту в исправление людей к нам попадающих. После их освобождения я со многими бывшими заключенными встречаюсь на свободе и вижу, что они находят свое достойное место в жизни. Жаловаться на ситуацию в стране много ума не надо — сейчас всем трудно. Мы стараемся выжить: печем сами хлеб, выращиваем кур, зайцев, поросят, коров, открыли мастерские по ремонту легковых и грузовых автомобилей, но главное, что все это заключенные делают с радостью. Мы сейчас серьезно готовимся к празднику нашей системы, будет даже концерт.
Валентина Малявина, актриса:
— О тюрьме у меня сложилось вполне четкое представление: сильный становится там сильнее, а слабый слабее. Вот и все. Люди с железной волей могут пройти тюрьму, а слабые не выдерживают. Я считаю, что тем, кого тюрьма может сломить, необходимо помогать. Я сейчас как раз пишу об этом книгу. Но хорошее впечатление от тюрьмы у меня все-таки осталось. Это — тюремные библиотеки. Я помню, в Бутырках можно было найти книги, которых тогда и на воле не было: "Государь" Макиавелли, Оскар Уайлд, много старинных книг. Это тогда казалось таким удивительным.
Анатолий Кузнецов, актер:
— Все зависит от человека и от многих факторов его жизни после тюрьмы. Тюрьма — это та же операция, после которой необходим послеоперационный период. Осужденным необходимо помогать устраиваться в жизни, за ними необходимо присматривать. Я встречался с людьми, которые сидели в тюрьмах — они все разные. В частности, мой партнер по фильму "Белое солнце пустыни" сидел не один раз, а мне он казался веселым, жизнерадостным и довольным человеком.
Андрей Артюшков, председатель совета Инфобанка:
— Смотря от чего. Если человека сажают за политику, то он не исправится. А исправить она может только тех, кто совершил преступления случайно или по неопытности. А тех, кто шел "на дело" сознательно, она только обучает.