Уже давно ходят разговоры о том, будто бы президент лыжной федерации России Анатолий Акентьев готовит себе в преемники знаменитого русского лыжника, олимпийского чемпиона и чемпиона мира, 35-летнего Владимира Смирнова, выступавшего за Казахстан и живущего сейчас в Швеции. Сам спортсмен (видимо, по этическим соображениям) об этом не говорит. Однако Акентьев в четверг подтвердил, что именно Смирнова хотел бы видеть на своем месте после того, как в 2000 году сложит с себя президентские полномочия. ВЛАДИМИР СМИРНОВ дал эксклюзивное интервью корреспонденту "Коммерсанта" в Рамзау ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ.
— Как вы оцениваете выступление женской команды России в эстафете?
— Я даже забрался подальше на трассу, чтобы увидеть, как девчонки будут творить свою победу, ведь находились скептики, не верившие в них после неудач первых дней. Лично я отношу их исключительно на счет неправильно подобранной смазки. Победив, да еще с таким сумасшедшим отрывом от итальянок, россиянки вновь доказали: выбить их из игры практически невозможно. Верю, что и "тридцатка" будет за россиянками. Мне кажется, что на ней победит Ольга Данилова.
— Вы, наверное, знаете, что в субботу впервые хотели выставить на дистанцию 30 км "отбывшую срок" Любовь Егорову, однако, поскольку официально она в команде запасная, ее так и не удалось перезаявить...
— Вряд ли Люба могла рассчитывать в этой гонке на какое-то высокое место. Все-таки она долгое время находилась под сильнейшим психологическим прессом. В случае же ее удачного выступления, неизвестно, какую позицию заняла бы западная пресса. Журналисты и так слишком часто укалывали Егорову. Помню, например, статью, в которой тренер женской лыжной команды Швеции выражал крайнее недоумение по поводу того, что Люба была замечена на одном из этапов Кубка мира-99. "Почему это русская команда позволяет себе готовить рядом с собой дисквалифицированную спортсменку?" — вопрошал он. За допинг, мол, нужно наказывать, а не помогать. С одной стороны, вроде бы и хорошо, что Россия не забыла оступившуюся спортсменку, не выбросила ее на улицу и продолжает в нее верить. Но с другой — закон для всех закон, и возмущение зарубежных специалистов правомерно.
— Что вы думаете по поводу перехода замечательного женского тренера Александра Грушина в мужскую команду?
— Узнав об этом, я страшно удивился. Мне кажется, тот огромный и уже наработанный им в женской сборной опыт надо было совершенствовать и дальше. Все-таки различия в работе с женщинами и мужчинами довольно большие. И лежат они в первую очередь в психологической плоскости. Мужчины более самостоятельны, не всегда, как женщины, на сто процентов верят в тренера и смазчика. Женскому тренеру, думаю, тяжело работать с мужчинами. Впрочем, рано или поздно Грушин, конечно, наберется опыта. Но рационально ли это? Ведь пройдет слишком много времени. Да, четыре россиянина, попавших по итогам гонок в десятку сильнейших,— очень неплохой результат, но не стоит при этом забывать, что в женской команде у Грушина были сплошь олимпийские чемпионки. Не понимаю, зачем такому толковому человеку понадобилось выбрасывать годы из своей жизни? Впрочем, каждый волен сам определять свой путь.
— На месте президента федерации вы бы не допустили подобного перехода?
— Я не президент и не знаю мотивов, которыми, уходя из женской команды, руководствовался Грушин. Не имею права комментировать это его решение.
— Правда ли, что вы подали документы на шведское гражданство?
— Еще в мае прошлого года. Однако до сих пор не принял окончательного решения — так ли оно мне необходимо? В общем, есть некоторые "но"... Дело в том, что меня страшно тянет обратно в Россию.
— Как вы себе представляете это, пока что гипотетическое, возвращение?
— В Россию меня тянет прежде всего как простого человека. Я — продукт отечественной культуры, традиций, всей нашей запутанной истории. Мне кажется, что за восемь лет жизни в Швеции внутри я ничуть не изменился — каким был, таким и остался. Меня все эти годы тянуло к русской команде, к русским разговорам. Ежегодно по три летних месяца я проводил дома в Щучинске. Моя деятельность — это уже другой вопрос. Я не могу пока четко представить, кем могу быть, вернувшись в Россию, но хотел бы работать в спорте. Уже сегодня мы с Анатолием Акентьевым и другими людьми разрабатываем небольшие проекты относительно применения моих сил именно в лыжном спорте.
— Потому-то вы не торопитесь принять шведское гражданство?
— Несмотря на то что я жил в Казахстане, я всегда считал себя русским. Сегодня мы обязаны думать о том, как использовать наших талантливых людей, волею обстоятельств разбросанных по свету. Если мы говорим о лыжном спорте, то никто лучше наших олимпийских чемпионом, таких, как, например, Алексей Прокуроров, Елена Вяльбе, не знают эту сферу, как говорится, от грунтов. Пройдя путь с самого низа до вершин, именно они должны свой усовершенствованный опыт передавать дальше.
— Недавно вы завершили спортивную карьеру (в последний раз на Олимпиаде в Нагано Смирнов завоевал "бронзу" на дистанции 15 км). Как это изменило вашу жизнь?
— Просто началась новая полоса. Когда был спортсменом, обо всем этом некогда было думать. Я тренировался и жил насыщенной, интересной жизнью. Сейчас, конечно, появилось много времени, и я стал задумываться о чем-то ином. Несмотря на то что мне есть, куда приложить свои силы, приходить куда-то на работу и не принадлежать ей на сто процентов — это для меня просто ужасно. Я хочу найти такую работу, которой бы я мог отдаваться полностью.
— Чем конкретно вы теперь занимаетесь?
— Работы в общепринятом смысле этого слова у меня сейчас нет. Углубленно изучаю английский. Организую со своими спонсорами, поддерживавшими меня с 1993 года, спортивные мероприятия, а также работаю в комиссии спортсменов Международного олимпийского комитета. В частности, занимаюсь проектом "Зимняя олимпиада-2006".
— Вы знаете, что по-русски говорите уже с акцентом?
— Нет. Но думаю мой акцент не мешает нашему разговору.
— Вижу, как вы просто-таки упиваетесь русской речью — с таким удовольствием говорите...
— Мне абсолютно все русское нравится.
— Каким вы видите будущее вашего лучшего друга Прокуророва? Ведь он завершает свою лыжную карьеру?
— Леша — серьезный, хороший и толковый парень. Поэтому в недалеком будущем именно его я вижу на одном из руководящих постов в российской лыжной федерации. Года через три-четыре, возможно, даже на месте главного тренера сборной России. Прокуроров — единственный из лыжников, кто прошел колоссальную школу сначала в советской, а затем и в российской команде. Он владеет языками, великолепно знает историю. Такие люди, повторяю, как Леша и Лена Вяльбе, нужны нашему спорту и должны оставаться в нем. А магазин Вяльбе в Магадане путь остается ее хобби. Уверен, Елене с ее громким именем, заслугами и характером можно подыскать весьма достойную работу в российской лыжной федерации.
— Но ведь до сих пор ей никто ничего конкретного не предлагал...
— Увы, как и всем нам.
— Как же все-таки надо действовать, чтобы с вами считались?
— Честно? Не знаю. Если бы меня кто научил, пошел бы и так все сделал. Знаю одно: таким людям, как мы, как Слава Фетисов, который тоже в свое время хотел поработать в России, должно найтись в ней место. До бесконечности только терять мы не имеем права. В конце концов, и мы, и страна наша — все останемся ни с чем.
— Увы, миром правят посредственности, боящиеся даже ординарного. И не я это придумала.
— Согласен. Для каждого чемпиона место в спортивной сфере не найдется. Много великих спортсменов, но есть единицы, которые просто обязаны оставаться работать в спорте. Кому вообще должен принадлежать спорт? Прежде всего спортивных людям, которые его делали и которые не глупы, а не комсомольским работникам, которые зачастую сейчас спортом руководят. Это же глупо и должно иметь свои границы.
— А как быть человеку, который может и хотел бы остаться в спорте, чтобы отдать ему все свои знания и любовь, да только зарплату ему предлагают копеечную?
— Сегодня едва ли не во всех отраслях российской экономики сплошное нищенство. Но работать-то все равно надо. Иначе — конец. Что касается лыжной федерации, то в нынешних условиях она работает настолько хорошо, насколько может. Я знаю одно: возможности у нее для развития есть еще колоссальные и на сто процентов она их еще не использует.