Сын солдата

Мальчику два года. У него острый лимфобластный лейкоз, рак крови. Мальчик прошел пять курсов высокодозной химиотерапии и должен поправиться. Но после пяти курсов химии уровень тромбоцитов в крови у детей падает катастрофически. Ребенок практически не имеет иммунитета, открыт для грибковых и инфекционных осложнений, которые, к сожалению, наступают всегда. При этом лечение самого лейкоза государство исправно оплачивает, а лечение неизбежных осложнений — нет. Нужны лекарства — противогрибковые и антибиотики. ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН рассказывает про Андрея режиссеру ВЛАДИМИРУ МИРЗОЕВУ.

— Мальчик из Республики Коми. Ему долго не могли поставить диагноз. Болезнь началась с того, что опухло веко, и молоденькая доктор не догадалась, что так может манифестировать рак крови. Это нормально. Рак крови — это, действительно, редкая болезнь, а участковые врачи имеют дело в основном с простудами и ангинами. Это нормально, что провинциальный врач не смогла сама поставить диагноз. Но почему не обратилась к коллегам? Почему не написала имейл в Москву? Почему не позвонила профессору какому-нибудь? Постеснялась? Не посчитала нужным? Почему западные врачи чуть что коммуницируют друг с другом, спрашивают, пишут, звонят коллегам, а российские врачи работают в одиночку?

— Видимо, поведение молодого врача невозможно объяснить какой-то одной причиной. Мои друзья-медики говорят, что медицинское образование в РФ разрушено, профессия профанирована. Не думаю, что размеры беды преувеличены — мои друзья первоклассные специалисты. Второе: уровень доверия в российском обществе низок как никогда. Пространство, пропитанное оруэлловским двоемыслием, искажает любую информацию до неузнаваемости. Человек боится выглядеть некомпетентным и совершает чудовищные ошибки. Это случается во всех без исключения профессиях, во всех областях. Но в медицине (как, впрочем, и в политике) за эти просчеты приходится платить человеческими жизнями.

— Через несколько дней, после того как вспухло веко, у мальчика появилась геморрагическая сыпь и поднялась высокая температура. Вызвали скорую, но врач скорой помощи не стала даже мальчика осматривать: предполагала что-то инфекционное, боялась подойти. Я из медицинской семьи, я с раннего детства помню бесконечные истории про эпидемии холеры или про то, как такой-то бабушкин приятель-педиатр трубочкой отсасывал у ребенка из горла дифтерийные пленки. Это даже не считалось подвигом, а считалось просто правильным врачебным поведением. Куда, спрашивается, подевалась эта самоотверженность врачей?

— Наше общество патологически аморально. До такой степени, что само этого уже не замечает. Мода на цинизм идет, конечно, с самого верха, от так называемой элиты, объявившей себя "новым дворянством" в демократической стране. Было бы странно ожидать от врачей поведения, которое расходится с существующей нормой. Большинство людей не умеет (да и не хочет) сопротивляться этой густопсовой атмосфере. Во-первых, для постсоветской личности так комфортнее: "я как все". Во-вторых, за идеализм легко поплатиться местом. Идеалист в компании варваров выглядит оскорбительно.

— Мама Андрея, разумеется, нигде не работает, сидит с ребенком. А папа Андрея... служит в армии. Срочная служба по призыву. Какого черта мужчин не отпускают с военной службы, если у них тяжело заболел ребенок и жена не имеет возможности не то что заработать себе на кусок хлеба, но даже и поспать толком?

— Советскую империю погубили люди в погонах с их паранойей и "круговоротом железа в природе" вместо экономики. Самое тяжелое наследство, доставшееся нам от СССР,— это архаики-генералы, готовые жертвовать кем и чем угодно ради своей власти и своих безумных концепций. Они будут упорно проваливать любые реформы. Им не нужна профессиональная армия — им нужны дуболомы, деревянные солдаты Урфина Джуса. Если мы, общество, оставим генералам право распоряжаться жизнями наших детей (равно как и нашими налогами), они опять взорвут страну. Болезненный развал российской империи будет продолжаться до тех пор, пока у руля находятся люди с имперским сознанием.

— Государство, как я уже говорил, оплачивает лечение собственно рака, но не оплачивает лечение неизбежных осложнений. Последнее время все чаще чиновники Минздрава РФ говорят, что благотворители, дескать, делают ненужную работу, собирают деньги на то, что и так оплачивается правительством. Как вы думаете, они не знают или врут? И как им объяснить?

— Объяснять бесполезно — они и так все понимают. И врут, разумеется. Ложь во спасение — своих кресел и доходов — стала второй натурой чиновников. Номенклатура как огня боится любых самостоятельных действий со стороны волонтеров, потому что общественное благо — не приоритет. А вдруг гражданам понравится самодеятельность? Вдруг они захотят от паразитов избавиться? Или, не ровен час, потребовать обратно свою политическую субъектность? Нет, за обществом нужен глаз да глаз. Сегодня вы создали фонд помощи детям, а завтра будете аккумулировать ресурсы для оппозиции. Знаем мы вас, творческую интеллигенцию.