В московском Доме кино прошла ретроспектива шведского кинематографа, в которой были представлены лучшие ленты последних лет. Их качество заставляет задуматься на актуальную и для России тему: нужна ли кинематографу государственная помощь?
В последнее время шведы начинают понимать, что их модель социализма, навязчиво помогая человеку, предельно снижает его чувство ответственности. "Безответственность" — слово, которое приходит на ум, пока разглядываешь на экране типично шведские кущи и считаешь типично шведские волны. Это классическое среднеевропейское кино — средний бюджет, среднее качество, полное отсутствие радикальной мысли и новой формы.
Это кино не желает признавать над собой законов жанра, но и робкая авторская фантазия немного себе позволяет. Оно испытывает родовое презрение к зрителям. Среди лент ретроспективы числятся и триллер ("Руки"), и полицейский боевик ("Охотники"), и комедия из сельской жизни ("Усадьба ангелов"). Но ни один из них не обеспечивает переживаний, полагающихся жанру.
Какая-то изначальная безмятежность обволакивает эти фильмы. Смотря их, не ждешь хеппи-энда, просто догадываешься, что ничего серьезного произойти здесь не может. Девушка, попавшая под влияние религиозного шарлатана, спасется от обезумевшей толпы. Полицейский, пережив положенные муки и терзания, найдет убийцу. Даже фильм "Лето", снятый Кристианом Петри по новелле Юкио Мисимы, растворяет ослепительную жестокость прозы в шорохе волн и наигранной беспечности актеров.
Возможно, все дело в равнодушной шведской природе. Действие всех картин происходит на пленэре, операторы соревнуются, кто лучше изобразит игру светотени в лесной листве, а человеческие страсти теряют свое значение на этом величественном фоне. Пейзажи начисто лишены той мелодраматической энергии, которую они источали на заре века в фильмах Виктора Шестрема, отца-основателя шведского кино. Но у скорбного бесчувствия, охватившего его потомков, есть еще один исток — бунт против другого классика, Ингмара Бергмана.
Все современное кино Швеции строится на великом отказе от достижений мэтра. Порой эта здоровая злость позволяет создавать шедевры на руинах старого кино. Но в данном случае она обеспечивает только проколы — демонстративный антипсихологизм, неумение мотивировать действия персонажей, любительскую игру актеров.
Единственной безупречной лентой ретроспективы оказался "Гамсун" Яна Труэля. Классик постбергмановского поколения пригласил на главную роль лучшего бергмановского актера. Гармошкой собранные морщины на лбу, саркастичный рот, безразличный взгляд падшего ангела — крупные планы Макса фон Сюдова составляют главное содержание этой картины. Конечно, в ней есть и умело рассказанная история с тщательно выверенными флэш-бэками, и тонкая игра с политическими идеями, позволяющая если не оправдать, то по-своему понять тягу к фашизму, которую испытывал такой сверхчеловек, как Гамсун.
Шведская практика доказывает простую истину: государственная поддержка кинематографа не обеспечивает создания шедевров. Будь у России деньги, у нас — страшно подумать — снималось бы такое же кино. Может, экологически чистые пейзажи сменились бы городскими ландшафтами. Градус идейности был бы покрепче. Алексей Герман снял бы новую картину, в которой каждый кадр был бы стопроцентно гениален и абсолютно не поддавался бы расшифровке. Но общий стиль оставался бы тем же — среднеевропейская мечтательность, замешенная на полном равнодушии к кассовым сборам.
ВИКТОРИЯ Ъ-НИКИФОРОВА