Броское название последней премьеры московского Нового драматического театра — цитата. Гадиной называл свою жену Антонину Ивановну великий композитор Чайковский. Актриса Тамара Дегтярева с гением не спорит, но в моноспектакле режиссера Андрея Сергеева играет не только гадину.
Драматургическая композиция, сделанная режиссером на основе архивных материалов, построена как мемуары душевнобольной. Вдова композитора, кончившая дни в сумасшедшем доме, отрывочно пересказывает свою жизнь после встречи с Чайковским. Сам Петр Ильич, зачем-то женившийся на ней, бросивший супругу через несколько месяцев после свадьбы, всю жизнь скрывавшийся от ее претензий, стыдившийся ее существования и плативший ей регулярную субсидию, в спектакле никак не присутствует. Только в самом начале — на портрете. Даже в коротких диалогах с невестой реплики композитора подает закадровый женский голос.
Дегтярева играет жалкую и никому не нужную частную судьбу, задетую и опрокинутую другой судьбой, значительной и всем интересной. Невостребованная жена и неполноценная вдова, ее героиня живет отраженным светом великой фамилии. Ее исповедь смущает и увлекает одновременно. По всем законам мемуарной беллетристики, жертва Чайковского (его интимные тайны, известные сегодня каждому школьнику, спектакль тактично обходит) должна вызывать сочувствие хотя бы у женской части публики. Но эта "гадина" и "ужасная рана", как называл супругу композитор, не выжимает из зрителя сострадательной слезы.
Как и всякий другой моноспектакль, "Гадина" становится нелегким испытанием как для зала, так и для самой Дегтяревой. Этот неполноценный театральный жанр можно поднять только исполнительским мастерством самой высокой пробы. Тамара Дегтярева играет жену Чайковского именно так — сильно и содержательно, утоляя голод на большие роли, которых она уже много лет незаслуженно лишена в родном "Современнике".
На Антонине лежит печать не лирической просветленности Чайковского, но горячечной скороговорки Достоевского. Как все его униженные и оскорбленные, она "свою гордость имеет". Как от многих его персонажей, от дегтяревской героини подчас хочется откупиться секундной жалостью. В характере этой кружащейся вокруг железной больничной кровати дамы смешаны вредная девчонка и вредная старуха, не просто способная отравить жизнь кому угодно, но и жаждущая принять отраву из чужих рук. Для зазевавшихся гениев этот театральный портрет — ценное предостережение. Но гении на моноспектакли не ходят. Для всех остальных предостережение звучит наоборот: обходите гениев за версту.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ