Алексей Леонов — человек-легенда. Весь мир знает о том, что он был первым человеком, вышедшим в открытый космос. Но немногим известно, что он должен был стать дважды человеком-легендой: ему предстояло стать первым землянином, ступившим на поверхность Луны. Почему этого не произошло, АЛЕКСЕЙ ЛЕОНОВ рассказал корреспонденту Ъ ИВАНУ Ъ-САФРОНОВУ.
— Как вы попали в группу "лунных" космонавтов?
— Наверное, из-за того, что я уже имел опыт работы в открытом вакууме в 1965 году. Я дал ответы на многие вопросы: что нахождение человека в вакууме не опасно, что человек, экипированный скафандром и системой жизнеобеспечения, в состоянии в вакууме и жить, и работать. А значит, никаких препятствий к нахождению на Луне нет. Наоборот, с точки зрения технологии выход на лунную поверхность был более простой задачей: вакуум тот же самый, температура та же самая, но будет опора.
После выхода постановления о лунной программе состоялось и решение по экипажам, которым предстояло облететь Луну. Была выделена группа космонавтов, и я был назначен ее руководителем. В то же время я стал и командиром первого экипажа. Сначала вторым членом экипажа у меня был штурман Толя Воронов, а потом его заменили на бортинженера Олега Макарова, и функции штурмана перешли ко мне. Там было много проблем. Программа предусматривала выполнение четырех коррекций трассы полета корабля: сразу после выведения на орбиту, при подлете к Луне, после облета и перед входом в атмосферу Земли. При этом предусматривалось двойное "погружение": мы шли со скоростью 11,2 км/с со стороны Антарктиды, "прошивали" атмосферу, потом опять возвращались в космос и таким образом гасили скорость. После этого мы должны были сесть в районе космодрома в Казахстане. Второй экипаж состоял из Быковского и Рукавишникова, третий экипаж — Попович и Гречко.
— А какие были особенности подготовки к полету на Луну по сравнению с обычными полетами?
— Мы знали, что если мы с Макаровым покажем хорошие результаты, то полетим к Луне первыми. Не справимся — выбор падет на кого-то другого. Кроме того, мы понимали, что после первого облета Луны встанет вопрос и о посадке на ее поверхность. Было понятно, что, скорее всего, для этого будет задействован тот же экипаж, что и при облете. Программа подготовки была очень сложная. На борту стояла вычислительная машина "Салют" весом около 10 кг. Но ведь с ней могло что-то случиться. В этом случае мы должны были сами подсчитать и ввести коррекцию. Это крайне сложно, но без этого нельзя. Кроме того, надо было уметь управлять кораблем вручную в случае выхода из строя автоматики. Все тренировки проходили на центрифуге. Между экипажами шло своеобразное соревнование — кто лучше "сядет". И чтобы лучше "сесть", мы иногда сами себе задавали просто нечеловеческие перегрузки. Я, например, испытывал перегрузки до 14 g — для сравнения, истребитель Су-27 разрушается при 10-12 g. Пресс давил примерно в течение трех минут. Это очень тяжелое состояние. Но мы это все научились делать.
Чтобы проводить коррекцию, чтобы провести корабль с минимальными расходами топлива, надо было знать звезды. Порядка трех тысяч звезд! Мы даже ездили в Сомали и учили там южное небо.
— В Сомали?!
— Да, там мы изучали натуральное южное небо. Первый и второй экипажи вывезли туда под видом советских специалистов. Нас по ночам увозили в пустыню, мы ложились на спину и чертили маршруты полетов. А перед стартом "Зонда-7" в 69-м году мы на Байконуре в течение трех месяцев проводили так называемые электрические испытания корабля.
— Вы считали, что на следующем "Зонде" можно было отправлять к Луне экипаж?
— Да. Ведь "Зонд-7" слетал прекрасно и полностью выполнил свою программу. Я уверен, что если бы был жив Сергей Павлович Королев, то мы бы облетели Луну раньше американцев. Ведь по постановлению 1964 года облет Луны планировался на 1967 год, а посадка — на 1968-й. Конечно, мы все понимали, что эти сроки были нереальны. Но с задержкой на год мы бы все сделали. Мы имели ракету, корабль, экипаж. Но не имели Королева — это самое главное.
Сменивший его Василий Мишин говорил, что программа сорвалась потому, что военные ему не давали денег. Это не так. Просто он оказался не таким хорошим организатором, как Королев. Да что говорить, если Мишин открыто сказал, что нельзя было лететь по причине ненадежности ракеты-носителя "Протон". Но это же не так! Эти "Протоны" до сих пор летают, они все наши пилотируемые станции выводили на орбиту. А мы тогда уже понимали, что эта ракета имеет высочайшую надежность.
— Вы, говорят, даже в ЦК писали с требованием отправить вас к Луне?
— Да, писал в ЦК.
— Но ведь гарантий надежности системы не было! Неужели не было страха?
— Про летчиков говорят: дай ему бревно, он и на бревне полетит, не задумываясь, если ему скажут, что оно летает. Конечно, мне хотелось лететь. Но ведь я знал состояние техники, состояние людей, их опыт и понимал, что мы эту задачу решим. А риск? Господи, да он везде есть! На то у меня и была должность космонавт-испытатель. А раз я испытатель, раз я за это деньги получаю, так и должен работать как испытатель.
Там был один интересный момент — из-за ограничений по весу на корабле, который должен был прилуняться, было мало топлива. Корабль должен был зависнуть над лунной поверхностью на высоте 150 метров — я должен был выбрать место для посадки, ввести координаты, и дать команду. Команду либо на посадку, либо, если что-то не так, на уход для состыковки с основным орбитальным кораблем. На все это давалось 2,5 секунды. И мы на тренажере тренировались принимать решение за это время.
Так вот я уверен, что никто из нас, готовившихся к полету, никогда бы не ушел. Даже если бы на Луне была какая-то неровность или еще что-то. Хотя все бы понимали, что это верная гибель. Корабль набок завалится, произойдет разгерметизация — и все. Ну и что, крикнул бы три раза: "Да здравствует коммунизм во всем мире!" На четвертый бы воздуха уже не хватило.
— А что с письмом?
— В ЦК сочли, что ситуация, как говорится, фифти-фифти. И решили, что лучше не рисковать. Ну а потом, когда американцы уже высадились на Луне, решили — зачем нам теперь это надо? Это же закон любого чиновника: мы проиграли, поэтому лучше об этом не вспоминать.
— Наверное, было обидно: столько готовились, но так к Луне и не слетали?
— И тогда, и сейчас мне очень досадно и обидно. Ну какая же бестолковость, какая несерьезность! Мы все имели в руках, все! И только неорганизованность не позволила нам решить задачу облета Луны. С посадкой понятно — мы не смогли по деньгам это сделать. Но то, что при Королеве мы бы облетели Луну, несомненно.
— А сейчас, с высоты прожитых лет, как вы считаете: Луна — это уже отрезанный ломоть и там делать нечего или полеты все-таки нужны?
— Я думаю, что мы еще вернемся к лунной программе. Ведь я долгое время был научным руководителем одной из работ в КБ общего машиностроения. Мы занимались созданием долговременных лунных баз, даже был сделан макет. И если речь пойдет о колонизации космоса, то нужно идти не по пути создания больших орбитальных станций, которые будут, как ожерелья, летать вокруг земного шара,— это очень сложно. А вот на Луну отправить людей и там проводить научные исследования — сам Бог велел.