Знаменитый финский режиссер АКИ КАУРИСМЯКИ встречает корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА единственной фразой, которую он выучил по-русски: "В юности жизнь Максима Горького была очень тяжелой". Заказывает двойной виски, медленно пьет и не спешит отвечать на вопросы.
— Вы славянин, и я тоже немного славянин. Так что не будем спешить.
Мы слушаем, как актер, играющий Юху, поет за стойкой бара арию из одноименной оперы хорошо поставленным драматическим баритоном.
— В романе роковой соблазнитель Шемейка, который уводит Марию, приезжает из Карелии. Это образ того, как Финляндия была присоединена к России?
— В романе об этом не говорится. И неизвестно, когда происходит действие,— скорее всего, в XVII веке, когда границы были прозрачными. Сначала я думал сделать так, чтобы соблазнитель приезжал из Петербурга. Но потом решил не трогать эту деликатную тему. Об этом надо говорить очень точно или не говорить вообще.
— Вы сказали как-то, что ваши фильмы рассказывают о старой Финляндии дотелевизионной эры — о стране, которой больше не существует.
— Но Финляндия существует. А кино, где бы оно ни делалось,— искусство интернациональное. Речь всегда идет об одном и том же. Мужчины везде bastards (Аки просил подыскать русский эквивалент этому слову, но я ничего не придумал.— А. П.), а женщин всегда уводят. Некоторые из мужчин большие бастарды, чем остальные.
— Все равно в ваших фильмах всегда ощутима ностальгия по прошлому.
— На этот раз мне хотелось вернуться в дни немого кино. И я заново выучил историю кинематографа, которую когда-то пропустил из-за своей лени. Посмотрев более ста немых фильмов, я открыл целый мир, который теперь находится внутри меня. Тогда режиссер общался со зрителем глазами, а не с помощью "бла-бла-бла".
— Какие фильмы вас больше всего вдохновили?
— "Восход" Мурнау. "Сломанные побеги" Гриффита. "Нанук с Севера" Флаэрти. Братья Маркс, Ренуар и ранний Бунюэль. Но также Годар: его фильмы ближе всего к чистому кино. А кино, став звуковым, утратило чистоту и невинность, что составляло его главную прелесть. Еще я назову Тулио — великого финского мастера мелодрамы. И шведа Шестрома.
— Есть другой швед — Мориц Стиллер (кстати, русского происхождения), который сначала открыл Грету Гарбо, а потом экранизировал "Юху".
— Этот фильм меня разочаровал.
— Когда ваша героиня Мария в финале уходит с ребенком, это выглядит цитатой из "Безрадостного переулка" с Гретой Гарбо.
— Я не видел этой картины. Но вообще с удовольствием играл в историю кино. Есть у меня и цитаты из русских фильмов, например из Довженко. Недавно я показывал в Финляндии серию ваших картин — "Броненосец 'Потемкин'", "Летят журавли", "Калина красная". Зал был полон, хотя в те дни стоял двадцатиградусный мороз.
— Чем отличается работа над немым фильмом?
— Он, конечно, не ортодоксально немой. Не такой, какие делали на заре кинематографа. Такой мог возникнуть году в 28-м, когда кино уже готово было заговорить. А по характеру развития сюжета "Юха" приближается даже к 50-м годам. Монтажные стыки в немом кино часто диктуется тем, что надо суметь разместить титры с диалогами. И актеров я готовил к не вполне обычной системе работы. Хотя сначала я не давал им слишком много информации и для видимости записывал звук. Через три дня они поняли, что слова не важны, даже французский актер Андре Вилмс, вынужденный заучивать непонятные финские слова. Я его напутствовал: "Забудь язык, только притворяйся, что говоришь".
Конец интервью я записываю ручкой: в магнитофоне села батарейка. Аки комментирует:
— В Финляндии все давно разучились писать от руки. У каждого с одной стороны компьютер, с другой — мобильный телефон.
— Каков будет ваш следующий фильм?
— Цветной и полный болтовни. Ведь если продолжать идти по пути, который я выбрал, останется вместе со звуком убрать и картинку. Тогда на экране останутся только тени.
— Когда начнутся съемки?
— В мае. А в июне буду спать и плакать. Я снимаю быстро и одновременно выполняю множество других функций, например продюсера. После пережитого стресса ничего другого не остается.