Премьера / Театр
На камерной сцене им. Сергея Данченко Национального театра им. Ивана Франко сыграли премьеру спектакля "Morituri te salutant. У нас все праздник", поставленного режиссером Дмитрием Богомазовым по девяти новеллам Василя Стефаника. За тем, как проза украинского классика превращается в музыку, с восхищением наблюдала ИРИНА ЧУЖИНОВА.
Лет десять назад в своем театре "Вильна сцена" Дмитрий Богомазов уже инсценировал новеллы Василя Стефаника, и тогда, как и теперь, в заглавии его спектакля фигурировало известное латинское изречение "morituri te salutant" ("идущие на смерть приветствуют тебя"). Дебют режиссера в Театре им. Франко не назовешь ни механическим повторением той давней работы, ни даже ее сиквелом — настолько оригинально постановщик интерпретирует прозу гениального украинского писателя. Кстати, Богомазов первым сумел соскоблить с текстов Стефаника бронзовый слой, которым адепты "классового подхода" в литературе усердно покрывали их не одно десятилетие. Режиссер расслышал в этих новеллах безупречный чеканный слог, изумительную точность деталей и настроения, а главное — неизбывную тоску автора, осознающего непостижимость тайны человеческого существования. Все истории Василя Стефаника — горькие или смешные, страшные или добрые — по сути, рассказывают об одном: ничтожности, хрупкости человека перед вечностью и его необъяснимой, граничащей с чудом способности разгадывать важнейшие секреты мироздания.
Спектакль "Morituri te salutant" скомпонован из отдельных историй, не связанных сюжетом, но накрепко спаянных музыкальным ритмом, организующим не только само сценическое повествование, но, кажется, даже фактуру спектакля. Слово Стефаника на атомарном уровне расщепляется на звук, движение, эмоцию, образ, и каждый из этих элементов, словно инструмент в оркестровой партитуре, обретает свою театральную плоть. Уже вступительная новелла "Вечерний час", протагонистом которой выступает актер Ренат Сеттаров, демонстрирует этот постановочный метод. При этом режиссер, как обычно, старается избегать дидактики и жестких формулировок, превращая спектакль в торжество игры и веселого лукавства над рутиной привычных форм.
У актеров здесь появляется редкая нынче возможность вспомнить об исполнительской природе своей профессии и блеснуть, как некогда выражались рецензенты, индивидуальным мастерством. Речитатив и пантомима, аутентичные песни, колядки и коломыйки (скрупулезная работа по созданию музыкальной партитуры проделана Сусанной Карпенко), сложные пластические узоры и заряженные энергией движения (хореограф Ольга Семешкина) — артисту созданы максимально комфортные условия, чтобы почувствовать себя королем на сцене.
Для каждой из девяти новелл спектакля найден точный смысловой посыл и интонация, чутко воспринятая актерами и филигранно отыгранная ими до последней ноты. Слаженное трио — Александр Печерица, Александр Форманчук и Иван Залуский — на одном дыхании играет лирические эпизоды "Май" и "Сон", а также "В корчме" — поучительный разговор незадачливых мужей. Василий Баша в трагедийном регистре исполняет монолог старика, потерявшего на бессмысленной войне двух сыновей ("Сыновья"), Татьяна Михина с акробатической ловкостью представляет фантасмагорию смерти одинокой старухи ("Одна-одинешенька"), Ксения Вертинская надрывно рассказывает о милосердии и доброте, согревающих не хуже огня ("Святой вечер"). Александру Форманчуку достались еще две контрастные роли — кающегося убийцы ("Грех") и говорливого колоритного сельского деда ("У нас все праздник").
Местом для сокровенных исповедей, признаний и покаяний героев служит покатая деревянная крыша сельского дома под звездами. Кроме того, в сценографическом решении Александра Друганова, соавтора многих спектаклей Дмитрия Богомазова, читаются аллюзии на силуэты горных хребтов, а два ряда высоких шестов, которые подпирают стога сена, напоминают еловый лес. Лаконизм и строгость линий подчеркнуты такими же простыми, но символичными перемещениями персонажей: умирая, они соскальзывают вниз с наклонной плоскости, а пока живы, отчаянно карабкаются по ней вверх, к небу. В отпущенном же каждому коротком промежутке они разыгрывают свои простые истории, словно обращаясь к провидению с наивными вопросами о собственном предназначении и месте на этом земном празднике. И, как водится, остаются без ответов. Тем не менее каждый из героев этого исполненного светлой и обреченной веры в жизнь спектакля, толкуя высший замысел на свой лад, поет осанну бытию, беззаботно шагая к смерти.