В Венесуэле любят напоминать, что Уго Рафаэль Чавес Фриас родился трижды. Сначала в 1954-м в семье школьного учителя в провинциальном городке Сабанета. Затем, 17 лет спустя, когда поступил в Военную академию, которую потом сам называл своей "колыбелью". И, наконец, в третий раз в 1992-м — когда во главе армейских колонн повел возмущенных коррупцией и нищетой (в ней жило больше половины страны) сограждан на штурм неправедной власти в Каракасе. Тот путч 4 февраля он проиграл. Чтобы прекратить кровопролитие, сдался, и — родился как вождь. Буквально за день подполковник Чавес стал самым популярным политиком Венесуэлы: к власти он пришел через шесть лет на выборах.
Фото: Reuters/ Vostock-Photo
Сколько раз его будут хоронить, тоже пока непонятно. Но не похоже, что получится за один раз. Неспроста же взбудораженные слухами о его смерти толпы сутками дежурили у входа в военный госпиталь. А затем, когда 5 марта Чавеса действительно не стало, шли по улицам за его телом, когда его везли в ту самую "колыбель" — Военную академию, чтобы выставить для прощания (на фото). Хватало и официальных лиц из-за рубежа (они съехались на похороны 8 марта), клявшихся в верности Чавесу и его делу. В общем, семи дней траура мало, чтобы понять, сколько он проживет как знамя. И кому это знамя достанется.
В некрологах вспоминают, что сам Габриэль Гарсиа Маркес так и не мог понять, святой он или же дьявол. Что любовь к нему бедняков была замешана на вбросе ненависти к богатым, да и вообще — на изобретении врагов. Что после фейерверка его революционных экономических и политических начинаний страна снова сползает в маразм кризиса, из которого он ее будто бы вывел. Что "диктатура петролариата" (от слова нефть, petroleo, по-испански), с помощью которой хотел восстановить равенство и братство во всемирном масштабе, обрастает той же коррупцией, которой он бросал вызов.
Ему еще много припомнят: он и вправду не мог без врагов, обзаводясь ими по инерции, почти рефлекторно. Та система, что Чавес оставил, долго не выдержит: она не настолько прочна, как та пружина, что подбросила его к власти. И однажды, когда эта пружина снова сработает в той или иной точке мира, где неравенство выведет толпы на улицы, латиноамериканский ответ на него — в виде подполковника десантной службы, а не, скажем, новой Аль-Каиды, покажется не самым страшным из всех возможных