По сообщению агентства AFP, французская ассоциация держателей российских облигаций (аннулированных большевиками 80 лет назад) намерена в судебном порядке добиться выплаты по ним 10 млрд франков (около $1,8 млрд). Причем добиться от французского правительства. О том, почему по российским долгам на этот раз будет расплачиваться не Россия, рассказывает председатель Международного экспертного совета по российским материальным и культурным ценностям за рубежом ВЛАДЛЕН СИРОТКИН.
Обманутые французские вкладчики
В ноябре 1996 года российский премьер Виктор Черномырдин и его французский коллега Ален Жюпе подписали Меморандум о взаимопонимании относительно окончательного урегулирования взаимных требований между Россией и Францией, возникших до 9 мая 1945 года. Согласно этому документу, в качестве компенсации за аннулированные в 1918 году царские облигации и чуть позже конфискованную собственность французских граждан на российской территории наша страна обязалась до 2000 года выплатить Франции $400 млн. Из них 2/3 должны были пойти держателям ценных бумаг, а 1/3 — наследникам владельцев иной собственности.
Насколько мне известно, Россия платит исправно — каждые полгода по $50 млн ($250 млн уже заплачено, осталось всего $150 млн). Получает деньги французское правительство, которое, во-первых, от имени своих граждан отказалось от каких-либо имущественных претензий к России, возникших до 1945 года, а во-вторых, взяла на себя нелегкий труд распределения полученных денег.
Но компромисс, найденный политиками, не устроил самих наследников. И прежде всего держателей царских облигаций. Именно они составляют передовой отряд, как они себя называют, обманутых французских вкладчиков. Они объединены в несколько ассоциаций. У них есть свои лидеры, свои юристы. С одним из них, Мишелем Карлшмидтом (он из прибалтийских немцев, свободно говорит по-русски, по-французски и по-немецки), мне удалось побеседовать. По его мнению, оговоренная в меморандуме Жюпе--Черномырдина сумма компенсирует в лучшем случае 2% от общей суммы потерь французов. Особенно его удивляет тот факт, что французское правительство решило выплатить компенсацию лишь по 43 займам, тогда как между 1822-м и 1917 годами во Франции было размещено почти 3 тыс. различных российских займов. И свою правоту Карлшмидт намерен отстаивать до конца.
Я был на одном из съездов держателей царских ценных бумаг. Он был организован Французской ассоциацией владельцев русских займов (AFPER), объединяющей около 13 тыс. человек. Этот съезд, собравший делегатов со всей Франции, проходил в бывшем "красном" пригороде Парижа, еще каких-нибудь 50 лет назад считавшемся цитаделью французских коммунистов. Да и сами делегаты не производили впечатления держателей контрольных пакетов — пожилые люди в потертых пиджаках, стиранных-перестиранных блузках и юбках. Словом, очень похожи на наших, российских, обманутых вкладчиков.
Как рассказал мне технический советник AFPER Жоель Фреймон, автор очень любопытной книжки "Русские займы", выпущенной в Париже в 1995 году, максимальные претензии основной массы делегатов не простираются далее 30 тыс. франков (включая набежавшие за 80 лет проценты). Эти 30 тыс. франков эквивалентны $5 тыс., или примерно двум средним французским пенсиям. Но страсти в зале кипели такие, будто каждый делегат потерял не менее миллиона долларов. Но понять их можно — никто не любит, когда его оставляют с носом. Особенно если это сделали уже четырежды.
Четырежды обманутые французские вкладчики
Вкратце история появления и попыток погашения российской задолженности перед французами такова. В 80-х годах прошлого века Россия неожиданно переориентировала размещение гособлигаций (и ценных бумаг, гарантированных правительством) с германского на французский фондовый рынок. С 1894 года во Франции начали появляться и негосударственные ценные бумаги, эмитированные в России. Это были облигации городов, заводов, железных дорог и т. п. (ныне именно с ними связана основная масса претензий со стороны французов). Никаких государственных гарантий на них не было. И тем не менее французское правительство пустило их на свой рынок. Почему?
Потому что это диктовалось политической целесообразностью. Франция искала в лице России союзника в неминуемой войне с Германией (как раз в 1894 году был заключен франко-русский военный союз). Уже после революции 1917 года большевики опубликовали во Франции секретную переписку российских и французских дипломатов о подготовке сделки — о допуске на французский рынок частных российских облигаций в обмен на политический и военный союз. К примеру, в 1923 году статьи на эту тему появились в газете французских коммунистов "Юманите". Там, в частности, говорилось о том, что с 1894 по 1917 год за лояльные — если не хвалебные — отзывы о перспективах франко-российской дружбы вообще и российских ценных бумаг в частности от российского финансового агента во Франции Артура Рафаловича деньги получали около 25 французских средств массовой информации. Среди них упомяну лишь "Фигаро" и "Тан" (ныне "Монд").
Неудивительно, что в этом потоке утонули слова французского писателя Анатоля Франса: "Наших граждан ждет гнусное будущее, если они готовы и далее одалживать деньги русскому правительству, когда и после этих займов оно может убивать, вешать, уничтожать по своему усмотрению и игнорировать любое стремление к свободе и цивилизации на всем пространстве своей огромной и несчастной империи". Тогда симпатизировавший коммунистическим идеям Франс еще не понимал, что именно от коммунистов для французских держателей ценных бумаг исходит главная опасность. В начале 1918 года большевики аннулировали все царские долги. Это был первый обман французских владельцев российских облигаций.
В начале 20-х советское правительство, с одной стороны, и французское правительство и группа крупных французских кредиторов, с другой, начали переговоры о компенсации потерь. В результате стороны пришли к следующему соглашению: Россия погашает долги по госзаймам, а частные берет на себя правительство Франции. На сей раз цена соглашения — установление дипломатических отношений между СССР и Францией, что и произошло в 1924 году. Тогда же, в 20-х, большевики погасили около половины царских государственных долгов. Но эти деньги достались не мелким держателям (они были "кинуты" во второй раз), а таким кредиторам, как Credit Lyonnais, Societe Generale, Национальное общество железных дорог Франции.
Оставшаяся половина царского госдолга была погашена Никитой Хрущевым в 1963 году. Тогда он отказался от претензий на так называемое ленинское золото. История этого золота такова. По Брестскому мирному договору между Россией и Германией, большевики в качестве контрибуции передали немцам 94 тонны золота. В декабре 1918 года те же 94 тонны в качестве все той же контрибуции, но уже со стороны Германии, были переданы Франции и Британии. В начале 20-х они примерно поровну подели это золото. Между тем согласно 259-й статье Версальского мирного договора 1919 года какая-либо из сторон могла самостоятельно распорядиться ленинским золотом лишь после урегулирования всех спорных вопросов с участием России. До тех пор Франция и Британия считаются лишь "хранителями золота".
В 1963 году Хрущев широким жестом урегулировал все спорные вопросы. И мелкие держатели царских облигаций в третий раз остались с носом. Ленинское золото было направлено на выплату компенсации тем же, кому и в 20-х годах — крупным кредиторам. Удовлетворить требования держателей мелких пакетов должен был меморандум Жюпе--Черномырдина. Но и на этот, уже четвертый раз ничего не получилось. Пока, во всяком случае, не получилось — из черномырдинских $400 млн держателям царских облигаций пока не досталось ни сантима. (Французское правительство объясняет это тем, что необходимо провести перепись всех нынешних владельцев ценных бумаг, отделить подлинные бумаги от поддельных, решить еще массу других технических деталей — а деньги пока пусть накапливаются на специальном счете в Банке Франции.)
Впрочем, надо отдать французам должное — обвиняют они не российское правительство, а свое собственное. Любопытно, что в качестве финального аккорда делегаты организованного AFPER съезда единогласно приняли "Обращение к русскому народу". В нем, "выражая симпатии к давней франко-русской дружбе", они предложили "обманутым вкладчикам объединиться в единую конфедерацию и совместно оказывать давление на свои правительства". Французские вкладчики — на французское правительство, российские — на российское. У первых, насколько я успел заметить, давить на собственное правительство получается не намного лучше, чем у вторых. В любом случае от России они вряд ли получат что-то еще, кроме оставшихся черномырдинских $150 млн.