"Это констатация факта, а не руководство к действию"

Радикалам могут закрыть доступ в интернет. Такое предложение озвучил Владимир Путин на заседании коллегии ФСБ. Член комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Роберт Шлегель и медиаменеджер Антон Носик обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.

По словам президента, в борьбе с экстремистскими структурами нужно действовать решительно: "блокировать попытки радикалов использовать для своей пропаганды возможности современных информационных технологий, ресурсы интернета, социальных сетей". При этом, пояснил президент, конституционное право на свободу слова незыблемо и неприкосновенно.

— Роберт Александрович, во-первых, что считать экстремизмом в интернете?

Р.Ш.: У экстремизма есть определение в федеральном законе о противодействии экстремистской деятельности. И это, в общем-то, достаточно четко дает определение тому, что это такое есть. Это, условно, публичное оправдание терроризма и так далее.

— А почему, как вы думаете, Путин сегодня вообще обратился к этой теме? Как-то положение усугубилось, этого экстремизма в Сети стало больше?

Р.Ш.: Мне трудно судить о мотивах президента. Но я думаю, что он, скорее, обратил внимание на то, что необходимо в ситуации, когда этот контент появляется в Сети — в частности, например, это касается регионов Кавказа — активнее бороться с этим, в том числе и в интернете. В принципе, даже каких-то, например, законодательных инициатив я в этом не увидел, поскольку и так все это есть, прописано в соответствующем законе.

— Антон Борисович, вы как думаете, какие тут последствия могут быть?

А.Н.: Я совершенно согласен с Робертом Александровичем.

Я не увидел ничего в этом заявлении, что подразумевало бы какие-то практические шаги. Это некоторая констатация картины мира: враг не дремлет, радикальные элементы поднимают голову, как страшно жить. Но что конкретно можно сделать для того, чтобы эта картина жизни изменилась, я не услышал.

— Вы хотите сказать, что мы настолько привыкли, что если президент о чем-то говорит, то за этим последует, как минимум, изменение в законодательстве, но это не тот случай сегодня?

А.Н.: Был такой случай совсем недавно, вы помните, уже президент обращался к теме, что есть DDoS- атаки в интернете, у ФСБ есть какая-то важная задача даже защитить информационные ресурсы от происков врага. И, как вы помните, за этим тоже ничего не последовало, никаких телодвижений, никаких практических мер. Потому это общие какие-то понятийные констатации, а не руководство к действию.

— А как, на ваш взгляд, все-таки сейчас обстоит дело с той борьбой, которую спецслужбы должны вести с экстремистами в Сети?

А.Н.: Вы знаете, по-моему, это вопрос к спецслужбам, как они оценивают свои задачи и как они оценивают качество своей работы.

— А вы, как сторонний наблюдатель, можете же оценить то, насколько качественно это делается? Не страдают ли люди, которые, например, не имеют никакого отношения к экстремизму, но, в то же время, занимаются политической деятельностью?

А.Н.: Да нет. Вы знаете, та борьба, которая нам видна — это на сайте Минюста публикуется и пополняется федеральный список экстремистских материалов — туда по постановлениям районных судов, вступившим в законную силу, добавляются разные наименования. В частности, Mein Kampf, в частности, собрание сочинений Рона Хаббарда, какие-то сайты, смысл добавления которых в этот список для меня полная загадка. И местные силовики в разных субъектах Российской Федерации занимаются тем, что предписывают провайдерам ограничить доступ ко всем этим материалам. При этом все эти материалы продолжают быть доступными годами в интернете.

— Роберт Александрович, достаточно этих мер, которые сейчас господин Носик перечислял? Или надо действительно все-таки как-то активизировать работу спецслужбам?

Р.Ш.: Вы знаете, на мой взгляд, к сожалению, не всегда достаточно. Есть, например, обращения различных террористических деятелей, которые достаточно просто можно найти на тех или иных сайтах, в том числе на достаточно известных, популярных видеохостингах. И, конечно, здесь вопрос в том, почему это видео не удаляется? Почему оно доступно на территории Российской Федерации? Это я как пример привожу. Поэтому, я думаю, что здесь вопрос состоит не в том, какое отношение имеет это к политическим организациям каким бы то ни было, а вопрос состоит в том, чтобы удалять материалы, которые носят откровенно террористический, грубо говоря, или оправдывающий терроризм характер. И мне кажется, что здесь вопрос как раз взаимодействия и определения ответственности, которая сейчас недостаточна. Но это вопрос законодательного решения, а не констатации этого факта.