Санта-Алла
Ей всегда нужно все и сразу. И чтобы без промедлений. Говорят, что она и девочкой такой была — староста в классе, круглая отличница. Дворовое прозвище — Фельдфебель. Ей это нравилось. Чувствовала, что уважают и побаиваются. Себе самой она не нравилась никогда: сутулая, рыжая, в старушечьих очках, некрасивые зубы. "Рыжие да рябые на рынке самые дорогие",— смеясь, утешала бабушка. На школьных вечерах она даже стеснялась петь из-за щели между передними зубами.
А вот детство у нее было счастливым. Алла привыкла говорить об этом с некоторым даже вызовом, как будто боится быть заподозренной в жалких обидах на советскую бедность и коммунальную тесноту. В ней до сих пор жива эта гордость девушки из бедных кварталов, привыкшей платить за себя в транспорте и общепите. Никогда ни о чем не просить, никогда не врать, всего добиваться самой — так ее воспитала мама.
— Сознательно подарку я обрадовалась лишь однажды, когда на день рождения мне родители подарили капроновую косынку. У всех моих приятельниц во дворе уже были такие косынки, а у меня нет. А я как-то все стеснялась о ней попросить. Ведь жили мы... нет, не трудно, нормально жили, но дома у нас не принято было ничего просить для себя. И вдруг на тринадцатилетие я получаю и косынку, и заколку для волос, и даже хулахуп. Представляете? Я просто обалдела. Теперь у меня, как у приличной девушки, есть хулахуп. Какое счастье!
Русское сознание всегда жило мифами и героями. Нас хлебом не корми, а подай генералиссимуса в эполетах или маршала на белом коне. В ситуации безгеройного времени Пугачева взвалила на себя обязанности хозяйки, как это делают сильные женщины в доме, оставшемся без мужчин. С героями в 80-е было совсем плохо: Высоцкий умер, Киркоров еще ходил в пионерах. Пришлось ей трудиться за всех.
Все, что было с нами, происходило и с ней. Она была всегда где-то рядом. И в застой, и в перестройку. И когда запылал Чернобыль, и когда рухнула МММ, и когда задумали освободить Мавзолей, и когда выбирали президента — каждый раз в последнюю минуту выезжала Алла Борисовна на своем белом лимузине и говорила что-нибудь эпохальное вроде "Ничего, ребята, прорвемся!" или "А ну их на фиг!". И уезжала, оставляя у всех чувство глубокого удовлетворения.
И снова гонка по городам, отелям, гримеркам, где повсюду ее ждали влюбленные толпы и одинаковые тарелки с нарезанными бутербродами. Все знают, что бутерброды — это не ее каприз, а условие, оговоренное специальным пунктом во всех контрактах. Потому что, когда Пугачева должна петь, она нервничает, а когда нервничает, она должна есть. Такая вот закономерность.
— С чем бутерброды-то? — интересуюсь я у Аллы.
— Да все равно, лишь бы были.
Великий мистификатор и выдумщица, Пугачева вдохновенно и последовательно творила миф из собственной жизни, играя бесчисленными масками, а порой и живыми людьми.
Это она придумала "женщину, которая поет". Мать-одиночку с прелестной девочкой, тонкорукой аристократкой не нашей — северной прибалтийской крови. Кто отец девочки и есть ли кто-нибудь у мамы — тайна.
— Радикально моя внешность менялась за жизнь раза три. Если вы думаете, я что-то себе там отрезала, подтянула, то это не так. Внешность — всегда отражение души. У меня был период, может, помните — "Балет", "Балалайка"? Как я выглядела, а? Класс! А потом болела и выглядела плохо. Была одутловатая, толстая. А потом, кажется, опять ничего...
— И все-таки, согласитесь, Пугачева в облике худой блондинки — это было неожиданно...
— Это случайность. Заставить меня похудеть или сидеть на диете — нереально. Был период, когда все глотали тайские таблетки. Я тоже за компанию принялась их поглощать, но через месяц поняла, что этого делать мне нельзя.
Когда они развелась официально с Болдиным в 1993 году, недостатка в претендентах на звание Mr. Pugachev не было, но Киркоров опередил всех.
Наверное, с Киркоровым она осуществила какую-то свою давнюю, неизжитую девочкину сказку о красивой любви, которой и наяву-то никогда не бывает, а только во сне. Недаром тут же был сочинен и исполнен гимн их семейного счастья под названием "Любовь, похожая на сон". Хотя, по мне, эта любовь имела едва уловимый мелодраматичный привкус реванша. Как будто она всем или кому-то одному, известному только ей, хотела доказать, что еще может быть счастлива, может любить, и влюблять, и влюбляться.
— Что Филипп умеет делать лучше вас?
— Организовывать, продюсировать, да даже просто по телефону говорить. Я, например, вообще по телефону не умею общаться.
— Это за кулисами, а в быту?
— А быта, так же как у меня когда-то, у него просто нет. Он все время проводит или в кабинете, или на сцене. Непонятно, да? В чем же тогда, спрашивается, ваша счастливая семейная жизнь? Но, может быть, в этом и заключается залог нашего счастья, что мы не успеваем друг другу надоесть?
Семейная идиллия Пугачевой и Киркорова не была бы полной, если бы не один человек. Она называет его "мой рыжий любовник", а он ее — "звездочка моя". Недавно они вдвоем провели зимние каникулы в Майами. Речь о Никите, ее внуке, сыне Кристины и Володи Преснякова.
— Никита — особый человек в моей жизни. Мы шутим иногда, что мне потому легко с ним, что он по характеру точная копия Филиппа, а внешне — моя. И получается, что это как бы наш сын. Никите все дается легко, но он ничего не доводит до конца. Может прекрасно писать, но специально пишет буквами разной величины. И я понимаю, что все не случайно. За этим чувствуется какой-то свой взгляд на мир, свое абсолютно уникальное мироощущение, которое нельзя ломать.
— А с младшим внуком Дени у вас уже установились какие-нибудь отношения?
— Вот сейчас только начали устанавливаться. С первого же дня, как только я появлялась, он начинал громко орать. Не знаю даже почему. Тут я недавно к ним пришла и прямо с порога ему сказала: "Я к тебе не подхожу". И он начал из своей кроватки на меня поглядывать, со мной заигрывать. Но какая у него любовь к матери, вы себе не представляете!
Дети у Кристины очень хорошие получились.
Полностью интервью Сергея Николаевича с Аллой Пугачевой читайте в февральском "Домовом".