Комиссия по государственным премиям Российской Федерации опубликовала официальный список соискателей награды. Порядок присуждения государственных премий следующий: всех выдвинутых кандидатов рассматривают "профессиональные жюри", потом итоги их работы предстают перед большой комиссией под руководством главы президентской администрации. Мы решили представить читателям "Коммерсанта" работы, предложенные вниманию г-на Бордюжи, а также предложить свои альтернативные списки. Первой ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН обозревает архитектуру — как мать искусств и как начинающуюся на букву "а".
Последние годы госпремия в архитектуре являлась безупречной профессиональной наградой. Жюри госпремии ни разу не опустилось до награждения ни помпезных лужковских проектов, ни новых культовых сооружений — архитектуры, претендующей на выражение госидеологии. Один из членов жюри в беседе с корреспондентом Ъ сказал: "Мы пытаемся соблюсти престиж государственной премии". Лауреаты прошлых лет (Александр Харитонов, Александр Скокан, Дмитрий Солопов) являются безусловными лидерами профессии.
В этом году один из соискателей соответствует тому же уровню. Это Андрей Боков, у которого свой и очень нетривиальный почерк. С одной стороны, он любит острые авангардные высказывания, ему принадлежит первая в России деконструкция (проект музея Маяковского на Лубянке), а с другой — сторонник очень корректных отношений с городом, в котором его здания не должны выделяться. Это творчество под знакомым лозунгом: "Я сам себя душу, становясь на горло собственной песне".
Лучшим выражением поэтики самоудушения стали его конкурсные предложения последнего года — на остров напротив храма Христа Спасителя (этот конкурс он выиграл) и на Боровицкую площадь. В обоих случаях в руинизированной застройке возникали мостики-переходы, прошивавшие здания, как спицы аппарата Елизарова для сращивания сломанных костей. Ткань остается живой, даже выздоравливает, но в ней появляются некие имплантанты высоких технологий. Здание, выдвинутое на госпремию (офисный центр "Самсунг" в Гнездниковском переулке), того же сорта. Внизу — лаконичный объем, вверху — всякое буйство и деконструкция кровли до состояния инженерных джунглей. Правда, в этом здании поэтика Бокова проявилась простовато. Оно напоминает образ Бориса Немцова: в строгом костюме, но с бурной растительностью на голове. Эффектно, но банально. Боков, безусловно, достоин госпремии, но за совокупность работ 90-х годов.
Вторым достойным кандидатом является Михаил Хазанов со свои зданием Сбербанка на Волгоградском проспекте. Здесь ситуация чуть сложнее. В отличие от Бокова, за Хазановым не стоит никакой совокупности премиального уровня, Сбербанк — его единственное заметное произведение последних лет. Впрочем на фоне остальной московской архитектуры вполне выдающееся. Неприятно, правда, что оно "выдается" только в нашей сельской местности, даже в Прибалтике, не говоря уже о Европе, оно являлось бы вполне профессиональной, но не вполне заметной работой.
На фестивале "Зодчество" очень приличное впечатление производил "Атриум" на Невском Соколова и Явейна. На этом список приличных работ заканчивается. И здесь автор настоящего обзора должен расписаться в собственном недоумении. Среди выдвинутых на госпремию был Еврейский театр Михаила Филиппова. Он не "прошел" профессиональное жюри, при том что трудно назвать архитектора, заслужившего в последние годы больше наград и восторженных откликов, чем г-н Филиппов. Я высказал тогда предположение, что причина этого — осторожность, проявленная членами жюри в контексте развертывающейся сегодня антисемитской компании левых. И давно не чувствовал себя столь мерзко, как после той публикации.
Уважаемые члены жюри звонили мне, глубоко оскорбленные в своем лучшем чувстве — глубинной человеческой порядочности. Интеллигентнейший председатель Союза архитекторов Юрий Гнедовский даже устроил специальное заседание в союзе, на котором говорил столь проникновенно, что я готов был посыпать себе голову пеплом за неимением на ней волос для выдирания. Все как один говорили, что причины отвержения работы Филиппова — чисто профессиональные и дело — в отступлении проекта при реализации.
Но если речь идет о профессиональных критериях, то должен признаться, что я ничего не понимаю. Потому что применить высокую профессиональную мерку к тем работам, которые жюри пропустило, совершенно невозможно. Возьмем, скажем, деревню SOS-Kinderdorf-Томилино г-на Григорьева. Замечательно, что немецкая благотворительная организация дала деньги для русских сирот. Но это не заслуга архитектора, получившего этот заказ в силу своего служебного положения (зам. главного архитектора Москвы). Его работа — в том, как он это построил. Вышел тривиальный поселок для "новых русских", каких под Москвой полно. За них никому в голову давать премию не прийдет. Так вот что значит профессиональный подход — давать премию за социальную значимость проекта и с поправкой на служебное положение автора?
Или здание "Мострансгаз" г-на Покровского. Я уже не говорю о глубокой неэтичности ситуации: здание проектировалось югославами, но в Москве иностранцам проектировать запрещено, и г-н Покровский попал в авторы в порядке реализации этого запрещения. Когда здание выставлялось на фестивале "Зодчество", иностранные соавторы были указаны, на уровне госпремии дело изменилось. Но образ! Это здание брежневского модернизма эпохи расцвета СЭВа — стиль жалкой имитации западного престижа силами соцлагеря.
Я не понимаю, что должно было произойти с чувством вкуса у членов жюри, пропустивших на госпремию "Дорогу к храму" из Омска. В Омске улицы не переименованы, а рядом с новыми названиями висят старые. Так что это улица называется "Тарской имени Ленина". Это вроде идеи присвоить имя Ленина Брежневу в связи с юбилеем — "Л. И. Брежнев имени Ленина". Этому бреду архитекторы, осуществляя региональные вариации на тему ХХС им. Лужкова, присваивают имя "Дорога к храму", а профессиональное жюри радостно аплодируют.
Я готов разбирать подобным образом все оставшиеся здания, но вряд ли целью критика является демонстрация того, как много у нас плохой архитектуры. До сих пор профессиональное жюри обеспечивало высокий уровень отбора, а большое (возглавлявшееся сначала Чубайсом, а потом Юмашевым) просто штамповало его решения. Ясного профессионального решения в этом году в списке выдвинутых не просматривается. У г-на Бордюжи поэтому есть два пути. Либо дать премии Бокову и Хазанову и тем самым сохранить высокий престиж премии. Либо наградить "Дорогу к храму", SOS-Kinderdorf и т. д. и тем самым начать отсчет движения к традиционной советской госпремии. Когда премию получают большие начальники и идеологически значимые объекты.