Противостояние правительство--ОРТ приобрело новое развитие. О сути конфликта правительства и Общественного российского телевидения гендиректор ОРТ ИГОРЬ ШАБДУРАСУЛОВ рассказал ВИКТОРИИ Ъ-АРУТЮНОВОЙ.
— После того, как в минувшую пятницу вы выступили по ОРТ с обвинениями в адрес правительства, Евгений Примаков дал эксклюзивное интервью не ОРТ, как, говорят, было обещано, а НТВ. У этой истории есть продолжение?
— Что касается договоренностей с Евгением Примаковым об интервью нашему каналу — это правда. Я сам занимался этим и получил согласие, во-первых, от него (мы с ним лично разговаривали), а потом и от его пресс-секретаря. Мы договорились об интервью на утро 30 января. Мне уже приходилось слышать версии о том, что поводом к отказу послужило, правда, не мое пятничное выступление, а субботняя программа Доренко. Никаких официальных подтверждений этому нет. Но такое объяснение я считаю правдоподобным.
— Чем объяснили отказ вашему корреспонденту в Давосе?
— По моей информации, корреспондент обратился к сотрудникам Примакова с просьбой договориться о месте и времени встречи, на что ему ответили, что интервью не состоится. Без объяснения причин.
— Вчера Госдума объявила о подготовке законопроекта "Об особенностях распоряжения акциями ОРТ". На сей раз кроме "левых" фракций, традиционно интересующихся судьбой ОРТ, в его подготовке принимала участие и НДР. Это консолидированная думская атака на ОРТ накануне парламентских выборов?
— У меня на этот счет другая информация. Этот проект закона у меня есть — мне его передали. По моей информации, этот законопроект попал в Думу извне. Депутатов просто попросили его внести, передав им уже готовый текст. У меня есть некоторые предположения о том, откуда он попал в Думу. Но пока от их обнародования я воздержусь, поскольку должен в них удостовериться. А возможность удостовериться у меня будет.
— Кажется, что ваши отношения с Евгением Примаковым сейчас сложно назвать безоблачными. Можно ли это объяснить несогласием вашим и ваших акционеров с нынешней позицией правительства в отношении ОРТ?
— Я попробую это объяснить, хотя, естественно, не во всем смогу быть объективным. История моего знакомства с Евгением Примаковым давняя и сложная. Во время моей работы в аппарате правительства Черномырдина мне приходилось общаться с ним неоднократно: сначала по линии СВР, а потом по линии Министерства иностранных дел. Тогда у нас было абсолютное взаимопонимание. Дело доходило до того, что в какие-то острые моменты, связанные с работой МИДа, все проблемы мы решали, что называется, с полуслова. Позже мы пересеклись с ним, когда я был руководителем аппарата правительства, а он стал премьер-министром. Тогда, как мне кажется, я постарался максимально помочь нынешнему руководителю аппарата Зубакову. Ну а поскольку уже тогда было принято решение о моем переходе на ОРТ, мы с Примаковым договорились о том, что будем тесно координировать нашу работу. Особенно в части информационного взаимодействия с правительством.
— Что значит "тесно координировать"?
— Речь шла о формировании некоего "объективного" мнения о деятельности правительства. Объективного до такой степени, чтобы наша репутация неангажированной компании и неангажированного телевидения не пострадала. Эта договоренность какое-то время выполнялась и мной, и правительством. Больших проблем у нас не возникало. Кстати, не так давно я поинтересовался у Примакова, считает ли он, что информационное вещание ОРТ необъективно по отношению к исполнительной власти, в частности, к правительству. Он ответил, что так не считает. Что достаточно символично. Поскольку я по собственному опыту знаю, какие сложные отношения были между правительством и телекомпаниями в бытность Черномырдина, Кириенко и т. д.
Проблемы начались тогда, когда зашла речь о финансовом положении ОРТ. Для меня этот вопрос приобрел первостепенное значение: я не мог себе представить, в каком сложном финансовом положении находится компания и что будет с ней к концу года — то есть к тому времени, когда я уже проработал на ОРТ два месяца. Впрочем, эта история достаточно хорошо описана в средствах массовой информации.
Сейчас, поскольку я не разговаривал с Евгением Максимовичем последние дни, могу описать только свои ощущения. Мне кажется, что у нас появилось какое-то глубинное непонимание, или взаимонепонимание. Большего я бы не стал пока говорить, во всяком случае до тех пор, пока у меня не будет возможности прояснить эту ситуацию при личной встрече с премьером. Если она состоится. Чего мне, конечно, хотелось бы.
— Раз зашла речь о финансировании компании, давайте вернемся к истории с кредитом. Между подписанием президентского указа о кредитовании ОРТ и его выдачей прошел месяц.
— Указ президента был подписан 25 декабря. Поэтому я с большим удовольствием прочитал вчерашнее высказывание руководителя управления правительственной информацией Щеголева о том, что "прозвучавшие упреки в проволочке реализации президентского указа мы не приемлем". О проволочках говорил я. По словам Щеголева, "если какие-то проволочки и допускались, то по вине ОРТ". Не хочется ставить в неловкое положение Игоря Щеголева, но из его слов выходит, что он либо совершенно не в материале и не в курсе, что вероятнее всего, либо он намеренно говорит неправду.
— Что же было на самом деле?
— На самом деле было так. Мы по первому требованию предоставляли все документы правительству или, например, банкам. Мы, честно говоря, уже устали готовить различные справки, отчеты, подборки, таблицы и прочие документы, которые у нас запрашивали. Ни на один запрос мы не говорили, что "это конфиденциально", или что это "коммерческая тайна". Поэтому вы и сегодня, если сочтете необходимым, можете получить в правительстве исчерпывающую информацию о финансово-хозяйственной деятельности ОРТ. Так что я не понимаю, о каких таких проволочках со стороны ОРТ говорит господин, или товарищ — как там они теперь себя называют — Щеголев.
— Так кто затягивал ситуацию?
— На различных уровнях правительства обсуждалась технология выделения кредита, сумма, определение перечня необходимых юридических документов и т. д.
— Кто именно в правительстве курировал кредитование ОРТ?
— Разные структуры, департаменты. На уровне непосредственного руководства я согласовывал свои действия с Булгаком и Матвиенко. Вместе мы и находили какие-то решения. Находили с трудом. За это время ОРТ с огромным удовольствием ознакомилось с решением арбитражного суда, приславшего нам временного управляющего как раз в день получения первого транша кредита. И теперь еще очень большой вопрос: можно ли нам вообще этим кредитом распоряжаться.
— Из сказанного вами можно сделать вывод о том, что правительство не хотело кредитовать ОРТ. Почему?
— Мне кажется, я открыто ответил на этот вопрос — не в моих правилах шептать что-то из-за угла. Я, к сожалению, вижу только два, с моей точки зрения невыигрышных для правительства варианта ответа на этот вопрос. Первый — это политическая интрига вокруг ОРТ то ли в преддверии парламентских, то ли в преддверии парламентских и президентских выборов. Может быть — с целью формирования публичной линии определенного освещения деятельности правительства. Второй возможный ответ — заурядный бардак, несогласованность и нескоординированность различных структур власти в отношении ОРТ. Я не могу себе представить ситуацию, при которой одной рукой принимаются решения о кредитной линии для телекомпании, а другой — возбуждается дело о банкротстве. Несостыковывается даже законодательство — потому что сейчас выясняется, что кредит нельзя использовать для погашения долгов. Тогда, извините, зачем нам вообще кредит? Но до этого же можно было вообще не доводить.
— Но вы же сами говорите о том, что в этом совпадении мог быть и злой умысел. Если так, то в любом случае вы пришли бы к тому же, что и сейчас.
— Совсем нет. Если бы к моменту суда у нас на руках уже был кредитный договор, мы бы показали суду сумму кредита, очередность траншей и платежей. Мы бы точно могли назвать заявителю число, когда мы оплатим ему долг. Но у нас всего этого на руках не было. У меня нет доказательств того, что высказанные мною версии верны. Но есть мои ощущения и мое знание ситуации, основанное на шестилетнем опыты работы во властных коридорах.
— Ваши ощущения позволяют сделать вывод о том, что противостояние Белый дом--Кремль, факт которого отрицает Евгений Примаков, говоря о том, что это выдумка СМИ, намеренно сталкивающих его и Ельцина, на самом деле все-таки есть?
— Я не могу говорить однозначно, поскольку не работаю ни в администрации, ни в правительстве. Но не буду скрывать, что меня, впрочем, не меня одного чрезвычайно удивила фраза в известном письме Евгения Максимовича по поводу того, что "если вы не возражаете, я бы мог это согласовать с президентом". Зная характер и стиль работы президента, я сомневаюсь, что такая фраза могла бы появиться по согласованию с ним. Отсюда и делайте выводы.
— На ОРТ привыкли к частой смене директоров. Для того, чтобы говорить о взаимонепонимании между вами и Примаковым, вы, вероятно, должны быть уверены в том, что вас поймут и поддержат.
— Если вы имеете в виду риск, связанный с освобождением меня от должности гендиректора ОРТ, то для меня такого риска не существует. Сегодня, насколько я понимаю, любые решения, связанные с ОРТ, в том числе, и решения о назначении и снятии директора — прерогатива президента.
— Очевидно, что Борис Березовский, будучи главным частным акционером ОРТ, не может оставаться в стороне от описанного вами конфликта...
— Конечно, не может.
— Какова его реакция на все происходящее?
— Его реакция, в отличие от многих других политиков, иногда даже излишне откровенна и излишне прямолинейна. Она общеизвестна — нет нужды за него что-то повторять или интерпретировать.