Вход на спектакль "Пчеловоды" был бесплатным. Но зал театра "Et cetera", где играл свой первый спектакль новый московский театр "Корабль дураков", был переполнен не только поэтому. На каждую новую театральную инициативу московская публика в последнее время набрасывается с голодной жадностью: а вдруг взойдет заря новой студийной волны?
Жаловаться на отсутствие реального движения независимых театров и засилье ветеранов давно стало общим местом. Впрочем, воевать за права молодежи театральным критикам в последнее время приходится с оглядкой. Слишком часто реальные результаты деятельности молодых режиссеров (как совсем недавно произошло с "Гамлетом" обнадежившего было своими работами в Дебют-центре выпускника ГИТИСа Гарольда Стрелкова) оказываются "голами в собственные ворота". Не дают работать? И правильно не дают.
Режиссерский дебют Николая Рощина настраивает на более оптимистический лад и заставляет вновь заострять копья и поднимать голос. Спектакль "Пчеловоды" остроумен и ироничен ровно настолько, насколько положено современному театральному упражнению, но притом свидетельствует о серьезности профессиональных амбиций его создателей. Часовое представление состоит из четырех эпизодов, в каждом из которых безымянные и почти бессловесные герои переживают фантомные искушения и странные преображения. Выглядят они причудливо, а действуют инстинктивно, точно сомнамбулы,— это единственное, что можно с уверенностью сказать в качестве "расшифровки" действия.
Спектакль рассчитан на то, чтобы зал реагировал почти бессознательно, откликался не на опознавательные знаки концепции, но на плотность театральной материи, на неожиданные выходки действия, вроде внезапного падения на белый снег Икара со сломанными крыльями. Иные сценические решения оказываются хороши просто сами по себе, без дополнительной проверки "на смысл" (например, полет одного из путников на огромном рыболовном крючке).
Программка поясняет, что спектакль навеян сюжетами Босха и Питера Брейгеля-старшего. Сюда можно бы добавить и более близкие ассоциации: первый эпизод начинается как сценка из тяжелой фронтовой жизни, с дохлой крысой в качестве единственной пищи, испорченным аппаратом полевой связи и выкриками бессмысленных позывных. В других героях тоже можно увидеть солдат какой-то разбитой армии, блуждающих в поисках новых смыслов и новых самовоплощений. Но самые важные и самые загадочные персонажи действительно позаимствованы у Брейгеля: две скорбные безлицые фигуры в холщовых балахонах и шлемах-сетках, проводящие некую селекцию героев и уводящие избранных в неизвестном направлении.
Как выясняется в финале, из последних создана команда корабля, отправляющегося в неведомое плавание. Трудно удержаться от банальной аналогии, но она очевидна: выпускники гитисовского курса Алексея Бородина заводям сонных государственных театров-богаделен предпочли плавание на собственном судне. Их первую работу можно счесть искусным дурачеством, но их выбор явно не глуп.
ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ