"Коммерсанту" отвечают известные российские экономисты
Виталий Найшуль, директор Института национальной модели экономики:
— Как таковых либеральных реформ не было. Были попытки освобождения экономики. Преобразования последних лет по идеям и исполнению очень далеки от либеральных. Замечу, что Егор Гайдар никогда не называл себя либералом. А главный критерий либеральной реформы — экономическая политика, в которой вмешательство государства минимально и где государство является гарантом прав собственности и исполнения контрактов. Предыдущие реформы можно назвать лево- или правосоциальными. Либеральными реформами рано или поздно придется заниматься. Это вопрос выживания страны.
Дмитрий Львов, член-корреспондент РАН:
— Петру Авену позволительно сморозить такую глупость, что либеральных реформ в России не было... Шоковая терапия с отпуском цен, беспрецедентная приватизация, "открытие" экономики, свободный доступ нерезидентов (т. е. зарубежных спекулянтов) на наши финансовые рынки — разве это не либеральные реформы? Другое дело, что все это проводили без ума и совершенно игнорируя необходимую роль государства. Мы с коллегами, разбирая платежный баланс страны за 1993-1997 годы, выявили огромные финансовые дыры, прежде всего в сфере внешнеэкономической деятельности. Всего за пять лет вывоз капитала, по моим данным, составил порядка $90 млрд, т. е. три нынешних бюджета. В графе "Просроченная задолженность" значится около $30 млрд — продукцию вывезли, а деньги осели в офшорах. В графе "Ошибки и пропуски" значится около $28 млрд, и никто в ЦБ не знает, где они. На покупке валюты ("Сальдо по валютным операциям") потеряли около $27 млрд. Авен же был во главе МВЭС, что же он эту дыру не прикрыл?
Андрей Нещадин, директор Экспертного института Российского союза промышленников и предпринимателей:
— Надо различать либерализацию и либеральные реформы. Либерализация была — во внешней торговле, в управлении, мы провели приватизацию или, вернее, разгосударствление экономики. Но либеральные реформы — понятие более сложное. Оно требует комплексных преобразований, системных изменений. Это сложно, поскольку в ближайшие десять лет экономическая политика будет проводиться не под флагом либерализации, а под лозунгом усиления госуправления. Можно опасаться и возврата к госуправлению экономикой. Но парадокс состоит в том, что нынешнее правительство вынуждено принимать самые широкие либеральные меры по трем направлениям: профицит бюджета, снижение налогов и защита прав инвесторов.
Татьяна Корягина, экономист, академик Российской академии естественных наук:
— Либеральные реформы были и имели отрицательный эффект. Правительство Примакова пытается опровергнуть главный принцип тех реформ — отказ государства от участия в рыночной экономике. Государство не сторожевая собака, это регулятор жизнедеятельности общества. Из "либерального" тезиса о неучастии государства в рыночной экономике вытекает много последствий. Во-первых, на самотек была пущена приватизация, которая привела к расхищению собственности и криминализации экономики. Во-вторых, прекратилось регулирование ценообразования, появились перекосы, ножницы цен, например между аграрным и промышленным сектором, внешним и внутренним рынком. И в-третьих, перемены в социальной сфере лишили народ многих декларированных прав — на труд, пенсионное обеспечение. Но реализация "500 дней" Явлинского привела бы к более жестким последствиям, чем получилось у Гайдара, ведь приватизация по ней должна была начаться сразу и в более широких масштабах.
Борис Федоров, бывший вице-премьер России:
— Был некий комплекс реформаторских мер — в 1991-м, 1993 годах, в 1995-1996-м во время чубайсовской эмиссии. Эти отрывочные меры не могли изменить ситуацию. Я согласен с Авеном, но помимо экономических аспектов, о которых тот говорит, были и политические. Главное в том, что при проведении реформ не было политической консолидации. Я не считаю 17 августа закономерным итогом реформ. Это итог их отсутствия. И этого можно было избежать, если бы меня тогда послушались и не стали бы устраивать дурацкий валютный коридор, сдерживать курс, не стали бы покрывать дефицит бюджета за счет ГКО. Где банкротство, где нормальная налоговая реформа? К сожалению, мы до сих пор находимся в переходном периоде — не в прошлом, но и не в будущем. У нас нет банкротства, а есть только жульничество и нет вообще никаких экономических реформ. И не будет, пока не станет совсем плохо.
Сергей Беляев, в 1995 году — председатель Госкомимущества РФ:
— Были, если говорить о достигнутом состоянии общественной мысли и политической жизни. Однако в стране нет реального самоуправления, свободы принятия решений в рамках компетенции уровней власти. Нет достаточной экономической свободы. Ленинские слова "шаг вперед, два шага назад" подходят к тому периоду. Либеральными реформы были для тех, кто смог ими воспользоваться. А большинство не знало, как это сделать. К тому же многие реформаторские шаги делались вразнобой. Все это вылилось в 17 августа. Основные либеральные преобразования впереди. Только делать их будут не либералы, и это увеличит шансы на успех. Надеюсь, что это произойдет с приходом новых парламента и президента.
Владимир Мау, директор Рабочего центра экономических реформ правительства РФ:
— Посткоммунистические реформы имели вынужденно либеральный характер, поскольку к началу 90-х наша сверхцентрализованная система уже не могла работать. Можно было либо согласиться с полным распадом страны, либо проводить либеральную политику. И семь лет она проводилась. Правда, при сохранении противоречия: власть жестко контролировала кредитно-денежную сферу и проявляла неуместную мягкость в сфере бюджетной. Именно это и привело к 17 августа. И то, что сейчас правительство не может сделать нормальный бюджет,— признак слабости, а отнюдь не чьего-то идиотизма или вражьей работы. Что касается перспектив, то в наших условиях экономика не может не быть либеральной: на усиление госвмешательства просто денег не хватит. Но и наступление политической диктатуры вполне вероятно — это может быть авторитарный режим при либеральной экономике, и дай Бог, если этот авторитаризм будет конституционный.
Алексей Улюкаев, заместитель директора Института экономических проблем переходного периода:
— Думаю, их почти не было. Удалось что-то провести в 1992 году и в 1995-м — либерализация рынков, цен, внешней торговли, валютного курса, создание относительно дееспособной налоговой системы: с 1992 по 1995 год мы собирали в федеральный бюджет около 10% ВВП, сейчас планируется около 8% ВВП — теперь соцсферу можно похоронить. И была борьба за сохранение вышеперечисленного. После 17 августа потребность общества в либерально-демократических реформах сильно возросла, хотя словом "реформа" можно детей пугать. И скоро общество осознает необходимость, даже неизбежность таких реформ.
Лариса Пияшева, экономист, консультант комитета по бюджету Совета федерации:
— В современной России действительно еще не было либеральных реформ. Гайдаровские реформы нельзя называть либеральными, так как страна не перешла к свободным ценам на сырье, материалы, недвижимость, не появилось и свободной конкуренции, не было приватизации земли, да и сама приватизация была номенклатурной. И те реформы, которые были и назывались либеральными, привели к искажению самого понятия "либеральные реформы". Они лишили Россию шанса на проведение действительно демократических преобразований. Людям уже противны слова "реформа", "приватизация", и сама идея реформ скомпрометирована. А мы наблюдали переход к бюрократически-номенклатурному способу управления экономикой. На мой взгляд, при отсутствии экономических свобод либеральные реформы нереальны. Как долго, сказать трудно.