может получить Россия, если победит в патентной войне
Создание 26 ноября Федерального агентства по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения при Минюсте осталось практически незамеченным. Между тем этот шаг беспрецедентен. Впервые в России учрежден орган, который займется защитой прав производителей оборонной продукции и будет добиваться возмещения убытков от незаконного производства российского оружия за рубежом. В интервью обозревателю Ъ ИЛЬЕ Ъ-БУЛАВИНОВУ гендиректор агентства ЮРИЙ ГАЙДУКОВ пообещал, что вернет в Россию $1 млрд.
— Зачем понадобилось такое агентство и почему оно создано при Минюсте?
— Наши предприятия с правовой точки зрения находятся в неравном положении с такими мощными во всех отношениях конкурентами, как Boeing, Lockheed Martin. В подразделениях, которые у них занимаются правовым сопровождением своей продукции, работают по 1000 человек. Ни одно даже самое мощное и преуспевающее предприятие у нас не может похвастаться такими возможностями.
Поэтому еще осенью прошлого года с инициативой создания подобного федерального органа при Минюсте выступили министр обороны Игорь Сергеев и тогдашний министр юстиции Сергей Степашин. Минобороны тоже было крайне заинтересовано в этом, поскольку предусматривается, что часть заработанных агентством денег будет направляться на выполнение программы перевооружения российской армии. Минюст же, во-первых, является нейтральным федеральным органом, а во-вторых, по определению занимается правовыми вопросами. К тому же именно через Минюст осуществляется межгосударственное взаимодействие в рамках договоров о правовой помощи. А одна из наших главных задач — восстановление прав России в тех случаях, когда происходит несанкционированное использование лицензий, переданных по договорам зарубежным государствам еще в советское время.
— То есть именно агентство станет распорядителем прав и будет добиваться возмещения убытков от пиратского производства российского оружия?
— Да. Восстановление прав ведется двумя путями: сначала вопрос решается на межгосударственном уровне. Запрашивается информация, изучается законодательная база тех стран, которым могут быть предъявлены претензии, ведутся переговоры. И если договориться не получается, тогда уже речь идет о патентном преследовании. Патентное преследование — это целое юридическое искусство. Этим вопросом во всем мире занимается считанное число адвокатов.
Чем более наукоемкий продукт, тем больше требуется предварительной подготовки. Нужно определить уровень техники, конкурентную среду, выбрать формулу патента, чтобы ее нельзя было обойти. Одно исследование такого рода обходится примерно в $5 тыс. Кроме того, платить нужно в патентные ведомства в тех странах, где испрошена правовая охрана. Патент ведь регистрируется в каждой отдельной стране: сначала заявка подается в международное бюро Всемирной организации интеллектуальной собственности, и потом оттуда осуществляется переход в национальную фазу тех стран, которые указаны в так называемых международных заявках.
— То есть указывается, в каких странах предприятие хотело бы запатентовать свою продукцию?
— Да, это принципиальный момент. Патент имеет строго выраженную территориальную принадлежность. Поэтому нужно еще просчитать, где нужно охранять свою интеллектуальную собственность — в 150 странах или в 5-6. Каждый шаг должен быть взвешен, потому что это серьезная финансовая нагрузка.
— В советские времена система патентования нашей продукции за рубежом вообще не была развита?
— Нет. К счастью, у нас был великолепный опыт. В 1963 году была создана ассоциация "Союзпатент", внешнеэкономическое объединение, которое осуществляло зарубежное патентование гражданских разработок и потом организацию патентных преследований. Уже тогда проявилась зависимость: на каждые $5 млн, которые ежегодно вкладывались в зарубежное патентование, экономический эффект составлял до $400 млн. А вот по военным технологиям работа абсолютно не велась. Экспорт оружия у нас был с политической окраской, и ситуация на рынке была совсем иная. Сейчас обострилась конкуренция, и начались патентные войны. Например, шведы выиграли тендер в ЮАР на поставку истребителей, а американцы предъявили претензии по использованию четырех изобретений. И результаты тендера были аннулированы.
— Сообщалось, что в прошлом году "Ижмаш" запатентовал автомат Калашникова...
— Не автомат, а те технические решения, которые были использованы в автомате Калашникова: патентуются именно они, а не конечный продукт. Да, был получен патент в 12 странах.
— Это единственный случай, когда российское предприятие запатентовало свою продукцию?
— Нет, еще НИИ стали, разработчик систем динамической защиты танков, запатентовал ее в 12 странах, в том числе на Украине и в Пакистане.
— Речь идет о пакистано-украинском танковом контракте на поставку Т-80УД?
— Да, и сейчас НИИ стали судится с Харьковским заводом им. Малышева, который поставляет Т-80УД в Пакистан с этой системой защиты. Судебный процесс уже идет в Швейцарии, где находится международный арбитраж. Иск выставлен на $55 млн.
— А "Ижмаш" ни с кем пока не судится?
— Сейчас уже проведена работа, и выявлены заводы, которые занимаются производством контрафактной продукции. Есть заводы, которые покупали у Советского Союза лицензии, а есть и такие, которые просто пиратским способом копируют те же автоматы. Причем даже под другой маркой.
— То есть вскоре речь пойдет и о судебном преследовании?
— Задача такая перед агентством как раз стоит, и оно создавалось прежде всего для этих целей. Сейчас наша задача — провести инвентаризацию лицензионных договоров, которые были заключены СССР с союзниками. Напомним им о существовании лицензионных договоров, попросим разъяснения действующего законодательства и попросим квалифицировать действия тех производителей, которые его нарушают.
— А вот, например, в Чехословакии производили танки Т-72. И сейчас чехи активно предлагают на мировом рынке услуги по модернизации этих танков. Израиль давно и много зарабатывает на модернизации советской техники. Это является сферой вашей компетенции?
— Является. Нормы лицензионных договоров, как правило, предусматривают обязательство импортера не проводить несанкционированных модернизаций. Поэтому если такие факты будут установлены, то это будет основанием для обращения в арбитраж.
— Не могли бы вы назвать зарубежных производителей, к которым Россия может предъявить претензии?
— Могу назвать болгарский завод "Арсенал". Он занимается производством автомата Калашникова по договору, срок действия которого закончился еще в 1984 году. Казалось бы, предприятие должно закрыться, перепрофилироваться, а они не только продолжают производить, но и экспортируют автоматы. Но это только один пример. А лицензионных договоров СССР было заключено около двух тысяч только в Европе.
— Вы начали со стран Варшавского договора?
— Да.
— А можно ли оценить, сколько денег приносит незаконное использование наших технологий?
— Цифры разные называются. По нашим оценкам, по конкретным примерам, где имеет место экспорт, где экспортер получает доход и мы можем претендовать на часть этого дохода, можно говорить о сумме в $1 млрд.
— В прошлом году разразился скандал в Омске: начальник местного УФСБ обвинил руководство завода "Трансмаш" в незаконной демонстрации на выставке вооружений танка "Черный орел".
— В этой ситуации нужно было получить патентный выставочный сертификат. Это важно, потому что демонстрация на выставке приводит к тому, что техническое решение, содержащееся в изделии, утрачивает признак новизны. Факт демонстрации на выставке, публикаций в прессе может даже явиться основанием для отказа в выдаче патента. Ведь патентуется мировая новизна, новация. Специалист может путем изучения экспоната получить техническую информацию, сделать на ее основании выводы, и он будет иметь право на использование этой информации и на получение патента.
— А к России предъявляются подобные претензии? Не секрет, что многие образцы советского оружия сделаны с использованием западных технологий, полученных нашими спецслужбами не совсем законным путем.
— Слава Богу, фактов предъявлений претензий пока не было. Но опасность такого развития событий очень серьезная. Я думаю, что нынешнее состояние конкурентной борьбы на рынке вооружений позволяет предположить, что наши конкуренты будут использовать эти средства. Стоит нам перейти дорогу серьезному производителю — и можно ожидать исков. Подготовка к таким действиям осуществляется: ежегодно в России иностранцами патентуется более 200 изобретений. Зачем это делается? Разные причины могут быть. Может, видит в России перспективный рынок вооружений: через какое-то время мы можем начать импортировать оружие. Но другая причина — это подготовка к патентной войне.
Поэтому одна из наших задач в том, чтобы избежать ситуации, когда мы самоотверженным трудом, путем значительных финансовых затрат отработали технологии и вдруг обнаружим через несколько лет, что эта технология запатентована в России на имя совершенно другого, иностранного разработчика. Это, по меньшей мере, обидно, а по большому счету — наносит значительный ущерб. Мало того, что мы не реализуем в полной мере технологический потенциал на мировом рынке, так еще и приоритет можем утратить.
— Какие конкретно меры вы намерены предпринять?
— Проведение инвентаризации, создание единого реестра результатов интеллектуальной деятельности. Следующим шагом будет подписание с госзаказчиком и с предприятиями специальных договоров. Предприятие, если оно будет использовать результаты интеллектуальной деятельности для выполнения экспортных контрактов, должно будет сначала купить эти права у государства.
— Но ведь предприятиям это не выгодно.
— Предприятиям это как раз выгодно. Потому что принятие мер по охране конфиденциальности повышает конкурентоспособность продукции на мировом рынке. И здесь нет другого способа, кроме как государству взять ответственность на себя. При этом никто не запрещает предприятию оформить на себя патенты зарубежных государств. Но чаще предприятию выгоднее отдать государству заботу о правовой охране, а самому заниматься только работой на рынке.