Юбилей Александра Исаевича Солженицына вызвал несколько неожиданный вопрос. И мы задали его не только нашим постоянным читателям, но и тем, кого считали или считают властителями дум.
А сегодня пророки нужны?
Валентин Распутин, писатель:
— Они — либо есть, либо нет. Не каждый даже творческий человек способен им быть. В Союзе писателей было десять тысяч человек, а сколько пророков? И с конца 80-х общество их уже не слышало — все носились с новыми идеями. Сегодня из пророков тех лет почти никого нет. А общество занято другими проблемами. Но все равно к пророкам я бы отнес Солженицына.
Виктор Астафьев, писатель:
— Вот вожди нам не нужны, а пророки необходимы как воздух. Если бы не они, мы давно бы уже все сдохли. Быть пророком — значит принять на себя невероятную миссию. Пророки защищают всех нас, грешников, и коммунистов, и демократов, перед Богом. Чтобы нести это бремя, надо иметь отвагу и силу духа необыкновенную. У нас после смерти Алексея Федоровича Лосева всем этим обладает только Александр Солженицын. Я вот не могу быть пророком, для меня это невыносимо. Хотя многие меня таковым считают — звонят ежедневно какие-то пьяные и спрашивают: "Что будет с Россией?" То есть народу пророки очень нужны. А мне это надоело. Пусть лучше Солженицыну звонят. Он — пророк. И в его лице народ выбрал себе достойного.
Даниил Гранин, писатель:
— Говорить о пророках в России — дело безнадежное. Вымерли они почти, а на их место пришли люди-вычислители. Суть истинного пророка — в Откровении. А наводнившие Россию орды всяческих предсказателей и футурологов напрочь этого лишены. Пророк никогда не бывает пророком только в силу своих знаний. Он — библейское понятие. Он — Вдохновение, он — Поэт. Как Лермонтов, например. Он — Тайна. Мы можем без конца говорить о Лермонтове или о том же Солженицыне, но не сказать о них ни слова. И чем больше о пророках говоришь, тем больше становится непонятного. Но их природа остается неизменной. Для меня пророки — это люди, по которым молчат.
Фазиль Искандер, писатель:
— Пророки разные нужны, пророки всякие важны. Если прямо говорить о Солженицыне, то такая мощная личность, конечно, нужна России. Вот если бы к нему еще и прислушивались. Но, увы. А пути у пророков были разные. Линия Достоевского и Толстого пытается как бы перехлестнуть житейский опыт человечества, стать выше него. А Пушкин и Чехов лучше видели природу человека и не особенно надеялись ее изменить. "Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей". Слаб человек. Но учить его добру — необходимо. Надеяться на его быстрое изменение к лучшему благодаря пророчествам — наивно. И максимум, что они хотели,— воспитать порядочность в человеке. И мне это ближе. Но я не пророк, а просто писатель, который старается понять, что происходит и чем можно помочь стране.
Сергей Ковалев, правозащитник, депутат Госдумы:
— Они всегда нужны. Только честные и не поддающиеся традиционным политическим анахронизмам, которые опасны. На пороге XXI века необходимо исповедовать новое политическое мышление, о котором говорили в свое время Нильс Бор, Альберт Эйнштейн, Андрей Сахаров. Оно подразумевает понимание того, что политика — это не искусство возможного, а искусство должного. То есть надо выкинуть обман и грязь. Иначе все приведет к третьей мировой войне. Как сказал Эйнштейн: "Не знаю, какое оружие будет использоваться в третьей мировой войне, но знаю, какое в четвертой — это палка и камень."
Игорь Померанцев, автор и ведущий радиопередачи "Поверх барьеров", писатель:
— В нынешнем обществе пророка не услыхать. Пророк слышен, когда общество хватают за глотку, когда право голоса есть лишь у власти. Работа пророка — не только прорицать, но и рисковать своей свободой, жизнью. В обществе разноголосом и терпимом пророк — фигура пародийная. Что до художественных достоинств экстатического стиля — то они бесспорны. Мне даже кажется, пророки распаляют себя до белого каления, чтобы мобилизовать и реализовать свой художественный дар.
Юрий Кублановский, поэт:
— Пророков распинали на кресте, били камнями. Такое неравнодушное отношение свидетельствовало об уважении к ним. Прежде русский литератор ощущал себя учителем — и значит, немного пророком. Именно пророческий пафос придавал физиономии русской литературы "необщее выражение". При советской власти писатель из пророка превратился в лакея. Однако писатели, существовавшие ВНЕ советской идеологии, сберегли пророческую жилку. Сегодня пророков избивают по-своему — по-смердяковски. И тут главное оружие — ирония и издевка. Многие новейшие литераторы, выйдя из самиздатовского подполья, стали пламенными борцами с пророческим пафосом нашей культуры, противопоставив ему "тусовку". Солженицын — очевидно, последний великий русский писатель традиционной закалки — сосредоточил на себе их неприязнь. Но что они предлагают взамен? Натужную "смеховую" литературу? Как говорил В. В. Розанов: "Русская литература существует под углом вечных беспокойств". А где беспокойство — там и пророчество.
Сергей Есин, ректор Литинститута, секретарь Союза писателей России:
— Они были, есть и будут. А мы, задавленные рационализмом и механистическим отношением к миру, ощущением собственной значительности, слушаем лишь тех, наглых и самоуверенных, кто говорит громко. Мы забыли тихую речь пророков. Осталось только, что пророк — в рубище. Вот и Солженицын пророчил, когда писал "Матренин двор" и "Один день Ивана Денисовича". И не пророчил, когда ходил в телогрейке и создавал "художественное", и вдруг возвысил голос, и все оказалось лишь словами... Пророки обладают редкой способностью съедать свою славу. А мы предпочитаем пестрые одежды Киркорова и пестрые слова телеговорящих героев: Митковой, Киселева, Сванидзе... Все это ложные слова. А может, телевидение — пророк дьявола? И нет ли смысла новым "пророкам", этим ложнословцам, пророчить друг на друга, строить рожи, давать невыполнимые обещания, а нам — слушать голос здравого смысла, нашептывание близких и увещевание жен и матерей. Есть пророки в своем отечестве, стоит лишь оглянуться. ХХ век русской истории наполнен их именами.
Рената Гальцева, философ, исследователь идеологий ХХ века, действительный член Нью-Йоркской академии наук:
— В 1910 году Блок сказал: "Были пророками — стали поэтами". Пора сказать наоборот. И к поэтам, ставшим "пророками", присоединить историков, отменяющих историю, педагогов, уничтожающих гуманитарную школу, и др. В 90-х изменился социально-культурный состав пророчествующих — за счет рекрутируемых из сферы обслуживания: шоуменов, рок-мейкеров, и просто модельеров (простите, кутюрье!). Слова их ловят, передают. А пророка, боюсь, все равно не услышат за грохотом и треском на культурной авансцене... Пророк нового типа призывает не оглянуться назад и покаяться, а, стряхнув с ног прах родного пепелища и отеческих гробов, устремиться к небывалому. Он взялся отвечать, казалось бы, взаимоисключающим требованиям: первое — свободе, т. е. дальнейшему рассвобождению человека, и второе — умалению его достоинства, понижению его статуса в мироустройстве. Но это понятно: чем ниже стоит человек на лестнице живых существ, тем меньше с него спрос. Разве не освобождением человека от высших смыслов и обязательств заняты были вестники "сексуального образования"? И разве они не новейшие пророки?
Владимир Войнович, писатель:
— Современному демократическому и информированному обществу они не нужны. Пророк необходим в закрытом обществе и при недостатке информации, где люди не знают, как себя вести в той или иной ситуации. В современном обществе нужен не пророк — моральный авторитет, такой как Андрей Сахаров.