Наталья Дмитриевна Солженицына предоставила редакции "Ъ" эксклюзивное право публикации двух писем. Из них следует, что "запрет" был наложен не на показ готового фильма, а на использование в нем снятых в частной обстановке и предназначенных для архива кадров жизни писателя. И режиссер Олеся Фокина, приглашенная в дом Солженицыных в качестве гостьи, а отнюдь не автора "парадного портрета", была уведомлена об этом значительно раньше, чем вспыхнул конфликт по поводу телепоказа.
О. Ю. Фокиной, 22 февраля 1998
Уважаемая Олеся Юрьевна!
Изначальный промах Ваш состоит в том, что Вы задумали делать фильм обо мне — еще и не знакомясь серьезно с моими книгами, то есть устремили свое внимание не на внутреннюю биографию, которая в писателе одна только и интересна, а на внешнюю. Боюсь, что этот переклон так у Вас и остался.
С чего бы я "мешал" Вашему фильму? Обо мне уже и были книги, съемки, и еще будут,— они посторонни для меня и не касаются истинного стержня моей работы и жизни. Ваши съемки в моем доме делались, по Вашим многократным заверениям, "для архива, для далекой памяти — и ни один кадр не будет показан без (нашего) согласия". Так я и верил — и непорядочно было бы использовать их сейчас в Вашем фильме против моей воли (Н. Д. уведомила Вас о нашей позиции в письме от 23.11.97, и она не изменилась). В Вашем распоряжении имеются Новый Иерусалим, Калужская застава, Малый театр, Переделкино и многое другое (речь идет о съемках вне дома.— Ъ).
Если верить, что большая часть моего архива в КГБ уничтожена, то самое интересное из оставшегося было мне послано с Залыгиным в Вермонт ("Резолюция #1") и затем показано в фильме Говорухина. И по тому же архиву несколько лет назад уже была широкая публикация в журнале (кажется — "Воин"). Но вообще поражаюсь, с какими моральными принципами можно обращаться в КГБ за содействием через мою — еще живую — голову.
Всего Вам доброго.
А. И. Солженицын
Из письма председателю ВГТРК М. Е. Швыдкому от 30 ноября 1998
Михаил Ефимович!
Пересылаю Вам копии наших писем О. Фокиной годичной давности, где мы запрещаем публичное использование ею кадров, снятых в нашем доме за время, что ее семья жила у нас в гостях.
Когда Вы позвонили мне 18 ноября с вопросом о фильме и я сказала Вам об этом давнем запрете, Ваша реакция была: "тут не может быть двух мнений, это так же немыслимо, как читать чужие письма".
Вам известно, что:
— фильма мы так и не видели: О. Фокина не прислала нам кассету;
— Ваш канал не пригласил нас на публичный просмотр (где, кстати, Вы заявили, что показ не может быть разрешен, пока живой герой не увидит фильма);
— О. Фокина дезинформирует общественность: якобы мы препятствуем показу фильма из-за "несогласия с ее концепцией". И Вы, и она знаете, что это не так: наше единственное возражение изложено выше.
Несмотря на все это, Вы объявили показ фильма, да еще точно совместив его со временем фильма о Солженицыне на канале ОРТ. По отношению к Вашим коллегам, к герою фильма и к миллионам зрителей — Вам не кажется такое действие некорректным?
И наконец — низкопробный рекламный ролик, запущенный Вашим Государственным каналом, глумливо ставит рядом с именем Солженицына слово "скандал".
Н. Д. Солженицына