Сергей Богданчиков, назначенный 16 октября на должность президента госкомпании "Роснефть", на этой неделе отчитался о проделанной работе. Главное событие, происшедшее за эти полтора месяца,— "Роснефть" вернула себе контроль над дочерним предприятием "Пурнефтегаз". "Мы находимся среди тринадцати российских нефтяных компаний не на 13-м месте, это я вам гарантирую",— заявил СЕРГЕЙ БОГДАНЧИКОВ в интервью корреспонденту "Коммерсанта" НИКОЛАЮ Ъ-ПОЛУЭКТОВУ.
— Самый громкий скандал этого года разразился вокруг "Пурнефтегаза", проданного в погашение долгов всего за $10 млн. Прокуратура выиграла иски к трем компаниям покупателям "Пурнефтегаза", а "Роснефть" выиграла иск к приставу Сергею Гурову, продавшему акции компании. Возвращены ли отспоренные акции "Роснефти"?
— Пока нет. Во-первых, еще не все документы поступили из судов. Надо еще снять с акций аресты, ведь со страху арестовали все счета. Теперь, получив решения судов, мы начинаем писать письма: все закончилось, снимите аресты.
— Будут ли акции в ближайшее время переданы "Роснефти"? Могли ли фирмы-покупатели перепродать их третьим фирмам, или это исключено?
— Мы для этого все делаем. Директор Центрального московского депозитария (реестродержателя "Пурнефтегаза".— Ъ) заверил меня, что акции арестованы и находятся в ЦМД.
— Кто стоит за историей с "Пурнефтегазом"?
— Я могу сказать, что работа эта была спланирована, скоординирована и велась очень умно и четко. Но не могу никого необоснованно подозревать. У меня нет доказательств — о чем я могу говорить?
— А в чем вы видите ошибку аферистов?
— Новизна вопроса, они первый раз проводили такую операцию. Даже самый высококвалифицированный человек, когда делает новое дело, никогда не сделает его без зацепок.
— Сейчас на "Пурнефтегазе" введено внешнее наблюдение, инициированное губернатором Ямало-Ненецкого АО Юрием Нееловым. Источники утверждают, что администрация округа действовала в пользу все тех же аферистов, которые, отчаявшись отстоять права на "Пурнефтегаз" в суде, решили пойти другим путем — добиваться введения на предприятии внешнего управления. Есть сведения, что губернатор Неелов даже встречался с покупателями акций...
— Я не могу даже предположить, что губернатор такого округа, как ЯНАО, будет с мошенниками вступать в какие-то сговоры. А то, что они приехали в Салехард и даже пришли к нему на прием,— что в этом такого? Почему не принять, не выслушать? Чтобы на холоде людей не держать....
А что касается внешнего управления — я всегда себе определяю главную задачу. Кто инициировал банкротство? Местная администрация. Я представляю чьи интересы? Государства. Значит, если вариант банкротства, то я должен сделать все, чтобы контрольный пакет голосов остался у государства. На собрании кредиторов "Пурнефтегаза", которое состоялось 1 декабря, даже если бы вдруг регион начал голосовать против, это ничего бы не дало — в руках федеральных властей было сосредоточено более 80% долгов.
— Даже в случае введения внешнего управления речи о том, что "Пурнефтегаз" уходит из-под контроля "Роснефти", нет?
— Наши плюсы: 80% у нас кредиторской задолженности, которые мы потом можем поменять на акции. И вот вместо 51% у нас будет 80% — разве плохо? Второе — я могу туда поставить нашего человека внешним управляющим. С правительством уже согласована кандидатура — так, на всякий случай. Так что если придется банкротить, то там все равно будет человек "Роснефти" — мой бывший первый заместитель. А вопрос с внешним управлением еще открыт, пока на два месяца продлили внешнее наблюдение.
— У самой "Роснефти" огромные долги...
— Шесть миллиардов, и это кредиторская задолженность. Дебиторская составляет 4,2 млрд рублей... Таким образом, разница составляет не более 2 млрд, что не превышает 5% активов "Роснефти".
— А правильно ли говорить о разнице? Еще не факт, что дебиторские долги вам будут возвращены?
— А где факт, что мы пени и штрафы заплатим с кредиторки? Кто платит? Никто. Тогда не правильно ли было взять чистую недоимку? Все пени и штрафы рано или поздно похоронят. Я хоть с пенями выхожу на разрыв кредиторки-дебиторки в $80-90 млн, хоть без них, и строю свою работу на том, чтобы долг погасить.
— В общем, вы — неисправимый оптимист. А есть ли основания для оптимизма в нынешних условиях?
— Я до сентября читал, читал, что про компанию пишут, и думал: ну, "Роснефть", что творят! А потом стал президентом компании и посмотрел: добыча нефти снизилась, но чуть-чуть. То есть доходы-то сохранились! Ведь цена для всех российских компаний одинаковая — что на мировом рынке, что на внутреннем. Конечно, ситуация тяжелая... Может быть, нам в чем-то сложнее, чем другим российским компаниям. Но в целом не хуже. Мы находимся среди тринадцати российских нефтяных компаний не на 13-м месте. Наше место в списке — где-то десятое-восьмое, по всем показателям. Я считаю, что при очень напряженной работе мы можем ситуацию поправить. А к такой работе мы готовы.
— Что вы уже успели сделать?
— Разобрались с долгами федеральному бюджету, по крайней мере получили передышку на три месяца. По местным бюджетам острой проблемы у нас не было, за исключением Ямало-Ненецкого АО — там мы в течение двух последних месяцев заплатили почти столько же, сколько за девять предыдущих. Но без долгосрочной реструктуризации долга по федеральному бюджету, особенно на 1999 год, нам будет сложновато. Впрочем, в той или иной форме реструктурированы долги почти у всех российских компаний. Мы встречались со всеми банками-кредиторами — и российскими, и иностранными. Мы или уже подписали протоколы по реструктуризации задолженностей, или имеются все договоренности. Что еще? Нужно было решать вопросы с зарплатой, это же катастрофа была — по шесть-семь месяцев люди без зарплаты! И заплатили!
— Странная картина: "Роснефть" была в долгах как в шелках, потом пришел фокусник Богданчиков и дал денег...
— Вот простой пример. Один из бывших высокопоставленных чиновников "Роснефти" ушел работать в коммерческую структуру. И на нее, на эту структуру, продавалась нефть, ее долг "Роснефти" после 20 октября составлял $17 млн. Я к нему поехал на встречу, говорю: слушай, дорогой, ты же здесь работал, как тебе не стыдно? Нам зарплату платить нечем — отдавай $17 млн. Он: да я обеими руками "за", но ждал, кто придет к руководству компанией — а вдруг пришел бы какой-нибудь вор, я бы, может, и не отдал. Клянусь — вот слово в слово наш разговор! И все $17 млн были отданы. Вот откуда деньги. Возвращали деньги от трейдеров, которые просто их придерживали, в том числе иностранных. 180 дней можно держать, не нарушая валютного законодательства. Вот они и держали.
Мы на директоров дочерних компаний рявкнули: платите зарплату, иначе впереди собрание акционеров, будем беседовать. Они отдали эти деньги, которые тоже придерживали. Трейдеры — тоже отдали, нужно ведь договора заключать на будущий год, и каждый хочет обелиться.
— Итак, деньги из должников выбили. Что дальше?
— Нужно выстроить систему. Во-первых, нужно заложить необходимый размер капиталовложений на бурение и обустройство скважин, стабилизировать добычу нефти. Хотя в следующем году будет некоторое снижение объемов добычи, потому что за этот год потеряли очень многое: трижды останавливался "Пурнефтегаз", не было денег купить самые необходимые расходные материалы. И потери такие, что нам потребуется в следующем году подбурить столько скважин, что только к 2000 году у нас начнется рост по добыче "Пурнефтегаза".
Второе: необходимо быстро сформировать вертикально интегрированную структуру. У "Роснефти" — 12 млн т товарной добычи нефти. Если брать даже по $70 за тонну — это $840 млн, огромные деньги. Но сегодня и нефтяные, и финансовые потоки "Роснефти" очень раздробленные. Наши ставропольские подразделения в одну сторону продают, через одни банки, через одни компании, краснодарские — через другие, Сахалин — через третьи, "Пурнефтегаз" — через четвертые. В итоге управление оказывается неэффективным, а кредиты неоправданно дорогими. Когда эти 12 млн т будут в одних руках, компания сможет нормально работать. И это произойдет: уже с 1 января вся добываемая дочерними компаниями нефть пойдет только через "Роснефть".
Весь комплекс мер у нас расписан. 18 декабря мы надеемся утвердить его на совете директоров, но уже сейчас по нему и работаем.
— А чем тогда будет заниматься приглашенная в "Роснефть" консультантом "Группа Альянс"?!
— У меня таких, как "Альянс", шесть, семь или восемь, это обычные консультанты. "Альянс" мне нужен, чтобы интеграционные процессы шли быстрее. Я же ведь еще аппарат здесь перестраиваю: профессионалов не так много. А с консультантами проще: дал задание, а потом принял это задание в виде кипы бумаг — протоколов, приказов, распоряжений и т. д. Я бы мог и обойтись, но на эту работу ушло бы процентов на 40 больше времени. А времени-то нет!
— Итак, вы полагаете, что "Роснефти" удастся выжить и стать процветающей компанией. Возможно, к тому моменту правительство опять попытается продать компанию?
— Вопрос — за сколько, и надо ли это делать? Допустим, я бы никогда не оспаривал продажу, если бы положили расчет: смотрите, получаем сейчас миллиард долларов. А я говорю: вот я другую программу даю и гарантирую, что вы получите пять миллиардов, но только за десять или за двенадцать лет. Что вам надо? Если нужно заткнуть дыру на 1 млрд — ну продайте, нет вопросов. Если бюджет на последнем издыхании, так и надо сделать. А если нет, то лучше попробовать второй вариант.