Так считает Гжегош Колодко, который в 1994-1997 годах был вице-премьером и министром финансов Польши. Польские правительства в эти годы были левыми, но Колодко удалось добиться финансовой стабилизации.
— Как вам работалось в левых правительствах?
— Сегодня нельзя делить правительства на правые и левые. Я был министром в трех левоцентристских правительствах в 1994-1997 годах. Их формировали социал-демократы (бывшие коммунисты) и аграрная партия. И ныне действующее польское правительство я бы не назвал правым. Любая партия может выдвинуть экономическую программу с таким социальным акцентом, что ее можно будет расценить как левую. Но в то же время ее финансовая политика может быть исключительно жесткой, то есть правой. Я всегда учил политических деятелей прагматизму.
— С чего вы начали? Как вы боролись за сокращение бюджетных расходов?
— Бюджет тогда не был равновесным. В 1992 году дефицит составлял 6,7% ВВП. И парламентское большинство считало, что деньги нужно выделять на все социальные расходы. Парламенту, людям, всем нужно было объяснить, почему мы не можем увеличить пенсии и зарплаты сразу и намного. Но наша ситуация в 1993-1994 годах была намного лучше, чем у вас сейчас. У нас уже был экономический рост (с конца 1992 года). Моя экономическая программа строилась на росте, приватизации и интеграции Польши в мировую экономику. Не было ни одного дня, когда не приходилось бороться за экономию госфинансов. Министры, профсоюзы, журналисты постоянно давили на Минфин. Но моя участь не была такой тяжелой, как у Михаила Задорнова, так как налоговая база постоянно расширялась. При этом в абсолютном выражении расходы на социалку увеличивались, поскольку продолжался рост ВВП. Причем он ускорился при левых правительствах с 2,8% в 1992 году до 6,5% в 1997 году. Абсолютный рост доходов бюджета в 1994-1997 годах составил 25% а расходов — 23-24%. В результате бюджетный дефицит в 1997 году сократился до 1,5% ВВП, а сейчас он составляет при правом правительстве 2%. Если бы не было государственного долга, то не было бы и дефицита. Первичный профицит в прошлом году составил 1-2%.
— Как вам удалось справиться с проблемой внешних долгов?
— Министр финансов, не держа постоянно фиги в кармане, не может быть хорошим министром финансов, но если фига в кармане — единственный аргумент, то дело плохо. Одной из главных моих задач на постах вице-премьера и министра финансов было снижение государственного долга. В конце 1993 года он составлял 86% ВВП, в 1997 году — уже 49%. В 1994 году я подписал соглашение с Лондонским клубом о реструктуризации долгов. Из $12,6 млрд половина была списана. Еще раньше, в 1991 году, мы договорились о списании долгов с Парижским клубом. Это было политическое решение, но с жесткими экономическими условиями. Шаг за шагом мы заслуживали списание долга по частям. В том числе и за конкретные вещи — допуск на внутренний рынок иностранных банков, страховых компаний, либерализацию внешней торговли. В результате реструктуризация внешних долгов работала как инструмент ускорения реформ.
— Вам приходилось как министру финансов прибегать к эмиссии, чтобы профинансировать дефицит бюджета?
— В Польше самый независимый Центральный банк в мире, и он определял, сколько нужно денег для экономики. Предложения напечатать денег поступали постоянно, но ЦБ в этом вопросе был союзником Минфина; нас поддерживал и премьер-министр. И за эти годы ЦБ ни разу не финансировал дефицит бюджета.