Евгений Примаков озадачил общественность заявлением о "физическом уничтожении" преступников (подробнее см. стр. 2). Остается только гадать, что имел в виду премьер — то ли приостановление моратория на смертную казнь, то ли ужесточение наказаний за уголовные преступления, то ли какой-то плановый отстрел лидеров и членов преступных группировок. А что думают об этом читатели?
Кого же будут "физически уничтожать"?
Олег Миронов, уполномоченный по правам человека в РФ:
— Надо отличать правовую терминологию от литературной метафоры. Может быть, было сказано слишком резко, но ведь замминистра МВД уже пояснил по телевидению, что речь идет только о законных мерах, об активизации работы по предотвращению и раскрытию преступлений.
Виктор Шейнис, член комитета Госдумы по законодательству и судебно-правовой реформе:
— Заказчиков и исполнителей заказных убийств. А совершившим экономические преступления достаточно крепких решеток на долгое время. Но все надо делать в рамках закона. Физическое устранение преступников на месте преступления похоже на сталинщину. И важно не перегнуть палку именно в эту сторону. Тем более что общество поддерживает борьбу с преступниками и многое сможет простить.
Марк Захаров, режиссер:
— Хуже физического уничтожения — пожизненная одиночная камера. Вот в Америке спорят, надо ли давать третий срок. А у наших преступников может быть и 20 судимостей. Мы — страна правящего беспредела. Государство проиграло войну криминалу, и поэтому нужны временные чрезвычайные меры. Я отношусь к заявлениям Примакова неоднозначно, но с пониманием и в чем-то положительно. Надо восстановить потерянное равенство сил.
Сергей Юшенков, заместитель председателя партии "Демократический выбор России", член комитета Госдумы по обороне:
— Боюсь, как бы в суматохе не уничтожили случайных людей. Да и сомневаюсь я в радикальных мерах. Может, лучше заняться реорганизацией наших органов... Конечно, милиция должна быть защищена, но, с другой стороны, по случаям применения оружия должны быть внутренние расследования.
Наталья Фатеева, народная артистка СССР:
— С ними так и надо — всех их к стенке! Так делают во всем мире, и все довольны, преступники в том числе. Убийца должен знать: если он не сдается — его уничтожают. Столько про преступность говорится, а им все как с гуся вода. На рынок выйти жутко — одни черные ублюдки сидят! И не дают другим торговать. Все трясутся от страха, потому что все куплены давно: и чиновники-бандиты, и весь наш темный народ, уважения к которому у меня давно нет, а теперь почти не осталось и сострадания. Пусть сначала этот народ очистится от бандитов, а заодно и от дебилов-коммуняк в Думе, которым мало, что они сами дебилы, так они еще и всех околпачили.
Сергей Крылов, певец:
— Никого. Нельзя бороться с преступностью ее же средствами. Важнее работать профилактически. И надо заняться решением проблем правоохранительных органов. Только посмотрите на их состояние, зарплаты, на то, что там происходит! Я понимаю, что каждый из нас может в какой-то ситуации пожалеть о моратории на смертную казнь, но это допустимо только на уровне эмоций. Все возгласы о необходимости чрезвычайных мер — от бессилия. Самое лучшее — это если бы у нас государственное мнение хоть чуть-чуть было бы сопоставимо с бытовым реализмом. Может, тогда люди смогли бы жить в режиме братьев.
Геннадий Вдовин, директор государственного музея-усадьбы "Останкино":
— Так вопрос даже ставить нельзя. Преступников необходимо наказывать, и самым страшным наказанием может быть только пожизненное заключение, а смертная казнь — это, по сути дела, избавление от наказания. Я не думаю, что Примаков мог говорить о физическом устранении преступников всерьез. Хотя, если это так, боюсь, что методы будут не конституционные и начнется физическое уничтожение на месте преступления. Суды будут избавлены от проблемы — выносить ли смертный приговор или нет, а значит, правительство не пойдет на конфликт с Советом Европы.
Евгений Хавтан, руководитель группы "Браво":
— Мне непонятны многие заявления правительства. Но в нашей стране возможно все, и если действительно борьба с преступностью будет идти вплоть до физического устранения, то в стране начнется беспредел. Страна будет напоминать Россию 1917 года, когда люди с винтовками ходили по улицам и по внешнему виду определяли, кто преступник, а кто нет.
Александр Дунаев, председатель правления Легпромбанка:
— Все должно делаться по Конституции. Кто прав, кто виноват — должен определять только суд. А если эту роль на себя возьмут правоохранительные органы, то они подменят государство. А это неправильно.
Виктор Шендерович, писатель-сатирик, ведущий программы "Итого":
— Есть несколько кандидатур. Но если я их назову, то уничтожат меня. Но если серьезно, то не понятно, что сейчас мешает бороться с преступностью? Но господам Степашину, Скуратову, наверное, мешают их собственные представления. Они живут директивами начальства. Если им показать Конституцию или билль о правах человека, они ведь смеяться будут. Сказали: бороться,— будут бороться, поборются месяц и успокоятся до следующего убийства. И народ все забудет, ведь мозги пропиты. У нас слились в одно понятия "милиционер" и "преступник", видимо, недаром. А теперь сливаются понятия "преступник" и "депутат".
Виктор Ерофеев, писатель:
— У нас если и придется устраивать суды Линча, то с каждым вторым. Страна живет в обход законов, и мне уже не понятно, где они, а где мы. Примаков — мужик неплохой, но если начать стрельбу, то в ответ тоже начнется стрельба, и получится кровавый обвал. Подозреваю, что он хотел всех нас напугать и заодно поднять свой престиж "бесконечно мудрого". И чтобы не впадать в ужас, надо смотреть на это как на цирк. А если все слова нашего правительства воспринимать всерьез, то легко оказаться в психушке.