Скандал с врачом Кеворкяном, обвиняемым в эвтаназии (см. стр. 2), приковывает внимание общественности не только США, но и в других странах. Случаи, когда врачи на свой страх и риск принимают решение помочь неизлечимо больным людям уйти из жизни, приобретают все большее распространение. И в некоторых странах все активнее звучат голоса, требующие официально разрешить врачам эвтаназию. Но в большинстве стран врачей ждет за это суровое наказание.
А вы осуждаете врачей, практикующих эвтаназию?
Давид Заридзе, заместитель директора Российского онкологического научного центра:
— На мой взгляд, таких врачей действительно надо привлекать к ответственности. И судить их нужно. Врач самостоятельно не может, не имеет права принимать таких решений, если нет закона разрешающего эвтаназию, иначе это открывает для кого угодно возможности совершать преступления. Но в принципе, я считаю, что сам вопрос о допустимости эвтаназии спорный и его надо обсуждать. А решать его можно только на основе законодательных актов.
Отец Всеволод (Всеволод Чаплин), секретарь по взаимодействию церкви и общества отдела внешних сношений Московской патриархии:
— Церковь осуждает эвтаназию даже если речь идет о безнадежно больном человеке. Для того чтобы облегчить страдание, нельзя убивать себя. Церковь всегда молится за безнадежно больных, и отчаиваться никогда нельзя. В любое время может произойти чудо. Жизнь человеку полностью не принадлежит, она принадлежит Богу, и только Он может решать, как быть дальше. Отчаяние и самоубийство — это большой грех, а помощь в совершении самоубийства — это помощь в совершении греха. С христианской точки зрения эвтаназия — это греховное деяние. И церковь может наказать за этот грех. Что касается наказания неверующего человека, то это решать должны правосудие и законы той страны, где совершено такое деяние.
Михаил Карпенко, заместитель председателя правления Олд-банка:
— Не думаю, что тут надо говорить об уголовной ответственности, хотя, конечно, все зависит от конкретной ситуации. Но в принципе я за то, чтобы человек имел право распорядиться своей жизнью по своему усмотрению. При наличии нормальной цивилизованной процедуры это вполне допустимо. Когда человек мучается и дает письменное согласие на эвтаназию в здравом уме и твердой памяти, а если надо, то и заверенное нотариально, так почему бы не дать ему такой возможности. Ведь он мучает и себя, и родственников. И в такой ситуации это было бы милосердием.
Алексей Бинецкий, адвокат Московской городской коллегии адвокатов:
— Самоубийство, равно как и помощь самоубийце,— грех. Это главное. А как юрист, хочу напомнить, что в Америке эта проблема долго и очень остро дискутировалась и однозначного ответа не нашли. А наше законодательство, настолько далеко от цивилизованных норм, что предмета для профессионального обсуждения просто нет. Хотя с точки зрения нашей, во многом все еще советской правовой системы, врач или любые другие лица, совершившие подобное действие, должны быть привлечены к уголовной ответственности.
Борис Юдин, заместитель председателя комитета по биоэтике при Минздраве России:
— В этом вопросе существуют два весьма непростых аспекта. С одной стороны, юридический вопрос о необходимости законодательства по поводу эвтаназии — это должно решить все общество. С другой стороны, необходимо рассматривать эвтаназию двух форм — пассивную и активную. Пассивная существует давно и весьма развита. Например, когда выписывают из больницы безнадежно больного человека или когда ему не оказывают своевременной помощи. В то же самое время по нашему законодательству больной вправе отказаться от любого медицинского вмешательства, что тоже является пассивной эвтаназией. Вопросы активной эвтаназии должно решать общество, а не отдельные специалисты. К примеру, в Голландии она разрешена. И если мы определимся с этим в принципе, то нам не надо будет мучиться над тем, судить врачей или нет.
Лев Разгон, писатель:
— Судить не надо, хотя принципиально я против эвтаназии. Все-таки это дело совести самого врача и пациента, который идет на это по разным причинам. Человек же может уйти из жизни тогда, когда считает нужным. Мне кажется, что светским властям в такое дело вмешиваться не стоит. И меня всегда настораживает их вмешательство в вопросы этики и нравственности.
Отец Анатолий (Анатолий Гей), генеральный викарий Апостольской администратуры:
— Церковь не допускает эвтаназию и расценивает ее как аморальное занятие. Человек должен умирать собственной смертью. Врачи же должны облегчать страдания больного и бороться всеми силами за его жизнь, но ни в коем случае не лишать больного жизни. Церковь учит все прощать, поэтому я не вправе говорить о наказании таких врачей. Наверное, о наказании должно думать правосудие, и только правосудие может что-либо решать.
Петр Тодоровский, режиссер:
— Умертвление человека — преступление. Каким бы безнадежно больным он ни был, лишение жизни есть лишение жизни, и это безнравственно. Если бы я мог вообразить себя не месте врача, я никогда не пошел бы на это. Может быть, я не могу воспринимать это иначе потому, что принадлежу к старшему поколению. А что касается судебного преследования, не знаю. Наверное, тоже должно быть, раз мы имеем дело с убийством. Но вообще, необходимо специальное законодательство, которое бы регулировало медицинскую практику по таким случаям.
Михаил Конарев, председатель правления банка "Интегро":
— Нет, не осуждаю, хотя и считаю, что самоубийство — страшный грех. В подобных ситуациях меня смущает и то, что больной перекладывает ответственность на врача. Ведь что мешает смертельно больному пациенту, например, принять яд. Зачем вынуждать врача брать грех на душу?
Инна Чурикова, актриса:
— Для того чтобы судить или не судить врачей, необходим закон. Эвтаназия — это очень сложный вопрос. И, наверное, в жизни бывают случаи, когда она является единственным выходом. Страдание и боль не всегда можно вынести, зная, что только смерть избавит от этого. Но один человек такого решения принять не может. И, наверное, правосудие, которое судит врачей, само не знает ни боли, ни страдания.