Вчера Евгений Примаков заявил, что в 1999 году его правительство прибегнет в экономике к чрезвычайным мерам. При этом от введения чрезвычайного положения премьер отказался. Все это происходило в Министерстве по чрезвычайным ситуациям. "Чрезвычайщина" висела в воздухе. На самом деле все не так страшно. Просто в чрезвычайном положении оказалось само правительство.
Что такое чрезвычайные меры? Власть честно признается в том, что ставит себя над законом. Чем это может кончиться, в России знают лучше, чем где бы то ни было. Значат ли высказывания премьера, что пора готовиться к самому худшему?
Чрезвычайные меры в экономике по Примакову на самом деле означают, что чрезвычайным будет бюджет-99. Правительство обещает свести его с первичным профицитом, то есть доходы превысят расходы, если оставить в стороне платежи по обслуживанию государственных долгов. Правительство ориентируется на профицит в 2%.
Это будет рекордный результат, о котором не мечтали ни Чубайс, ни Лившиц. Но этот рекорд необходим — только достигнув его, правительство сохраняет шанс договориться с кредиторами о реструктуризации платежей по внешнему долгу (без реструктуризации предстоит выплатить в 1999 году $20,5 млрд, а в 2000-2002 годах в среднем по $16 млрд в год). Если же договориться не удастся (а МВФ пока настаивает на 4% профицита), Россию ждет эмиссионная экономика, гиперинфляция, административное регулирование цен и полная изоляция от внешнего мира.
Как же поставить рекорд? Ответ ясен: за счет или мобилизации бюджетных доходов, прежде всего путем увеличения налогового пресса, или сокращения расходов. В прошедшую субботу, как уже писал "Коммерсантъ", заседание правительства закончилось скандалом, налоговый пакет так и остался несогласованным. Конфликт между министром финансов Михаилом Задорновым и главой ГНС Георгием Боосом настолько обострился, что кому-то из них, скорее всего, придется уйти из Белого дома.
Суть разногласий — в степени либерализации налоговой политики. Сократить до 30% налог на прибыль согласны оба. Но Задорнов, считающийся последним либералом в правительстве, настаивает на постепенном снижении налогов и перераспределении налоговых поступлений между федеральным и региональными бюджетами в пользу центра. А Боос хочет снизить НДС куда радикальнее. Налогоплательщики выиграют вместе с Боосом, бюджет — вместе с Задорновым. Фаворитом в этой схватке считается Боос — его поддерживает Юрий Лужков, к тому же он еще не успел ни с кем испортить отношений. На Задорнова же давно вырос зуб у нефтяных генералов, к тому же он слишком часто ссылается на рекомендации МВФ, чего новые хозяева Белого дома не любят.
Вывод — налоговый пресс не увеличится. Правительство, конечно, может пополнить казну за счет жесткого проведения госмонополии на спирт и табак или повышения доходов от госсобственности, но главным инструментом достижения искомого профицита становится сокращение бюджетных расходов. Именно это и делает бюджет чрезвычайным. Финансировать в прежнем объеме будут, скорее всего, только МВД и правоохранительные органы, а все остальные расходы подлежат безжалостному сокращению.
Фактические бюджетные расходы в 1998 году составили 200 млрд рублей, на 1999-й прогнозируется 372,4 млрд руб. МВФ уже оценил прогноз Минфина как необоснованно оптимистический, но эта цифра оказывается особенно неубедительной, если пересчитать ее в доллары. Расходы-98 — это $32 млрд (если средний курс доллара в 1998 году принять за 6,2 руб./$), а в 1999 году (средний валютный курс, который используется в расчетах бюджета-99,— 21-22 руб./$) — всего $17,2 млрд.
Понимая, что его кабинету предстоит сделать сальто-мортале (левое правительство, сокращающее социальные расходы,— это нонсенс), Евгений Примаков принимает превентивные меры, к которым относится и заявление о чрезвычайном бюджете. Премьер признается, что его правительство в 1999 году не сможет выполнить не только свое обещание радикальной смены экономического курса, но даже и действующие законы, обещающие финансовую поддержку социально неблагополучным. А это значит, что правительство, вынужденное строить профицитный бюджет, закладывает под себя политическую мину. Частично обезвредить ее могут только новые договоренности с кредиторами.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН