Было время, когда АЛЕКСАНДР ЛИВШИЦ каждые полгода направлял свои прогнозы президенту. Сегодня, отвечая на вопросы НИКОЛАЯ Ъ-ВАРДУЛЯ, он адресует прогноз на 1999 год читателям "Коммерсанта".
"Магазин либеральных реформ закрыт на учет"
— 17 августа 1998 года — рубеж в новейшей российской истории. Что же все-таки закончилось и что именно начинается?
— В учебник новейшей истории России 90-е годы войдут как начало либеральных реформ, первый этап которых завершился 17 августа. Еще летом я говорил, что в случае дефолта и девальвации мы окажемся в другой стране. Так и случилось. Я выделяю три фундаментальных последствия: определилась судьба реформ, изменилась экономика, сложилась новая политическая ситуация.
— Судьбе реформ не позавидуешь...
— Да, магазин либеральных реформ закрыт на учет. Начало нового этапа (если он состоится) — не раньше 2004 года.
— Вы были одним из продавцов в этом магазине. И как же вы предлагаете вашим покупателям пережить следующее президентство?
— Суть в ответе на три вопроса. Первый: останутся ли элементы либерализма в практической политике или их оттуда вычистят полностью? Мой ответ: наверное, останутся. Скажем, грядет либерализация банковского сектора. Иностранцы придут не потому, что они этого хотят, а потому, что будут брать то, что дают. Или — правительство ждет от иностранцев прямых инвестиций, значит, ему придется защищать права акционеров и инвесторов. Это и есть практический либерализм.
Второй вопрос: имеет ли либерализм монополию на реформы, а либералы — монополию на их проведение? Мой ответ: нет. В 1992 году либерализм и реформы были тождественны. Либералы сделали огромную работу. Именно поэтому теперь реформы могут быть не только либеральными. Скажем, создание государственного банка развития — это серьезная реформа инвестиционного процесса, но не либеральная реформа.
— Разве реформы не движутся только в двух направлениях: или к свободному рынку (и тогда это либеральные реформы), или, наоборот, к огосударствлению экономики? Если вы предлагаете до 2004 года двигаться по второму маршруту, то и до социализма недалеко. Вам так не кажется?
— Самое время задать третий вопрос: будет ли еще этап либеральных реформ? Ответ: обязательно. Это уже упомянутый финансовый рынок, рынок земли, реформа социальной сферы.
"Мы проснулись в 1995 году"
— Вы говорили, что после 17 августа Россия стала другой страной. "Коммерсантъ" писал, что программа нового правительства может вернуть Россию в 1992-1994 годы. Аналогия с машиной времени не точнее?
— Согласен, но с некоторыми оговорками. Прежде всего, правительство тут ни при чем. Вот вам объективная картина: спад ВВП за 1998 год 5,5%, инфляция — не менее 70% (в октябре — 4,5%, это — июль 1994 года); снижение реальных доходов на 26%; дефицит бюджета финансирует ЦБ (пока косвенно); нет рынка госбумаг; нет выхода на мировой рынок частных капиталов; девальвация создала протекционистский навес над национальным производством, равнозначный повышению пошлин на 50% (так было после обвала рубля осенью 1994 года). Соответственно, налицо атмосфера 1995 года: обсуждается забытая индексация доходов, спорят о том, с чего начинается гиперинфляция; правительство говорит о поддержке "точек роста"; пошли разговоры о том, что МВФ плохо понимает, что происходит в Москве. Все это абсолютно не связано ни с Примаковым, ни с Геращенко.
Вывод: утром 17 августа мы проснулись в 1995 году.
Любая аналогия, конечно, условна. С одной стороны, ситуация хуже. И у федерации, и у регионов гораздо больше долгов, разбитая кризисом банковская система, надо привыкать жить в изоляции (будем надеяться, не абсолютной) от мировой финансовой системы. Есть, правда, и обнадеживающие факторы. Ситуация лучше, чем была в 1995 году, тем, что инфляция пока ниже, и, главное,— у нас есть опыт, накопленный в 1995-1998 годах.
— Но это опыт отнюдь не нынешнего правительства. Главный вопрос в том, в какую сторону Россия будет двигаться от 1995 года, в котором, предположим, она оказалась,— вперед, к 1997 году, или назад — к 1992-му, а то и 1989 году?
— Думаю, в 1989 году мы уже не окажемся ни при каком раскладе. И вообще, я бы пока воздержался от критики правительства. Его программа должна оцениваться именно исходя из той реальной обстановки, в которой ему приходится действовать. Программу можно поделить на три части. Первая часть — это практически те же меры, которые применялись в 1995 году. Тогда появились казначейские налоговые освобождения (КНО), сейчас — гораздо более цивилизованная форма расшивки неплатежей — целевое финансирование. Тогда списали долги села, сегодня сделали то же самое. Тогда решили не брать НДС по отгрузке и сейчас передумали. Тогда давали правительственные гарантии под иностранные кредиты и теперь вернулись к ним. Другими словами, первая часть программы — это реакция на сложившуюся ситуацию, и правительство собирается действовать вполне адекватно. Правда, прежние правительства назывались правыми и либеральными, а нынешнее почему-то левым и коммунистическим.
Вторая часть программы — это поддержка производства. Это поддержка не на словах, это первое правительство, которое реально берется за снижение налогов. Как газета, многое сделавшая для налогоплательщиков, "Коммерсантъ" должен это оценить по достоинству. Третья часть программы — реакция на новые вызовы, реструктуризация банковской системы и долгов по ГКО-ОФЗ.
— Вы настолько лояльны к нынешнему правительству, как будто не являетесь одним из ярких представителей прежней политической элиты.
— Я прежде всего профессионал и не связываю себя ни с какой идеологией. А политическая элита, действительно, меняется, происходит исход либералов, не говоря уж о финансовой элите,— там осень олигархов. Но не эти изменения главные. Раньше политическая тактика строилась так: сначала финансовая стабилизация, потом экономический рост, нормализация бюджета, новая социальная структура общества, политические перемены, новый парламент, в котором левым рассчитывать не на что. Сейчас тактика иная. Сначала политическая стабильность, потом все остальное. Не знаю, какой результат даст новая тактика. Но точно знаю, какой результат получился от прежней: летом 1998 года не было никакой стабильности: ни финансовой, ни социальной, ни политической. Произошла не смена стратегии, произошла смена политической тактики.
Сейчас политический тандем правительство--парламент сформировался, новая тактика заработала. Со "всем остальным" — хуже. Но шанс на финансовую стабилизацию остается, если Примаков грамотно воспользуется своим козырем — поддержкой парламента.
Еще один существенный сдвиг — в финансовой власти. Власть у того, у кого есть деньги. До кризиса они были у правительства, банков, "Газпрома" и ЦБ. Теперь — только у "Газпрома" и ЦБ, причем у ЦБ их, естественно, больше. Так что в традиционной паре Минфин--ЦБ первая роль — у Виктора Геращенко. И дело не в Михаиле Задорнове: изоляция на мировых финансовых рынках сделала правительство нищим.
"Пять шагов"
— И все-таки, когда, вы считаете, может вернуться финансовая стабилизация?
— Ноябрь и декабрь будут относительно спокойные. А вот первый квартал будущего года будет очень сложным. Январь — традиционно нерабочий месяц, бюджету обязательно, как каждый год, потребуется поддержка ЦБ. Последствия уже проявятся в марте. Так что самый оптимистичный прогноз для финансовой стабилизации — второй квартал будущего года.
— Но ведь она не наступит сама собой?
— Нужно сделать пять шагов. Первый шаг — это прохождение налоговых платежей. Возьмем цифры октября: собрано 13,5 млрд рублей. ГНС рапортует о перевыполнении плана на 42%. Я очень люблю перевыполнение плана, особенно когда участвуешь в его составлении — это праздник, который всегда с тобой. 13,5 млрд — это действительно чуть больше, не спорю, июля, но с июля по октябрь инфляция была процентов 50 с лишним, следовательно, можно было надеяться на 20 млрд. К тому же непонятно, включены ли сюда зачеты. Для того чтобы "протолкнуть тромбы", нужно решить две проблемы. Первая — это решение Конституционного суда по платежным поручениям. Я вижу здесь единственный способ — создавать на основе тендера уполномоченные банки.
— Не с этого ли начинались олигархи?
Другого варианта сейчас нет. Нужно отобрать те банки, в которых абсолютно уверен. Подождите морщиться. Альтернатива — останемся без денег в январе вообще. Когда 700 банков вместе со всеми деньгами пойдут на дно, это станет ясно всем.
— А как же старая идея о счетах казначейства в ЦБ?
— Я — "за". Беда в том, что технически это сделать, во всяком случае сейчас, невозможно. Второй момент — это изменение статьи 15 "Об основах налоговой системы", где речь идет об очередности платежей в бюджет: ее надо привести в соответствие со статьей 855 ГК. Примаков должен использовать свой политический ресурс, выйти на трибуну Думы и настоять на единой очередности, обратиться в КС насчет платежек. У Чубайса с Немцовым был президент, у Примакова тоже есть президент, но есть и громадный дополнительный политический ресурс, который надо использовать, и прошибить эти тромбы.
Шаг второй. Реструктуризация банковской системы. Критерий — прохождение платежей, особенно экспортно-импортных, потому что они впрямую отразятся на валютном курсе рубля.
Шаг третий. Найти приемлемое для бюджета решение госдолга. Платежи не должны быть непосильными, но в то же время необходимо учесть интересы нерезидентов. В противном случае выход на внешний рынок будет закрыт. В этой связи хотел бы уточнить объем предстоящих платежей. К $17,5 млрд надо добавить 10% долгов по ГКО "кэшем" — $1 млрд. Необходимо оплатить 30-процентный купон по 70% зависшего рынка ГКО ($10 млрд) — это еще $2,1 млрд. Нерезиденты едва ли будут держать рублевые инструменты, они станут конвертировать и выводить доллары из России. Так что всего предстоит выплатить не меньше $20,5 млрд. Если дополнительных $3,1 млрд не заплатим, то в следующий раз нам не только рюмочку не нальют, но и на порог не пустят, собак спустят. Из всей суммы платежей возможность рефинансирования есть примерно по половине. Не исключен принципиально иной вариант. Дело в том, что новая реструктуризация внешнего долга бывшего СССР обернется неподъемными платежами в 2003-м и последующих годах. Экономический рост будет блокирован. Стоит подумать об обращении к кредиторам бывшего СССР с просьбой о списании этого долга или о конвертации его в акции наших предприятий.
Шаг четвертый — улучшение качества бюджета-99, он должен быть с хорошим первичным префицитом. Проблема не в идеологии. Дело в том, что не только 1999-й, но и 2000-2002 годы — это пик платежей, в среднем по $16 млрд в год. Выдержать такую нагрузку, да еще в годы парламентских и президентских выборов невозможно. Значит, нужен префицит, каждый рубль префицита — это вычет из объема долга. Если премьер сможет использовать политический ресурс, о котором я говорил, катастрофическая на первый взгляд для здоровья бюджета комбинация — левое правительство и левый парламент — может привести к принятию самого жесткого бюджета. Сумев провести через Думу бюджет с первичным префицитом, правительство не только обезопасит себя от угрозы дефолта, восстановит доверие кредиторов и МВФ, но и войдет в историю. Тогда оно утрет нос всем либералам, которые формировали прежние правительства. В принципе такого быть не может, но Россия — страна чудес, в ней может быть все.
Бюджет, однако, нужен не только префицитный, но и реальный. А значит, нужно реанимировать программу сокращения госрасходов. Иначе будем жить по скверному принципу: каждому бюджету по секвестру.
Альтернатива — страшная. Сейчас слишком много людей этим пугает, я не хочу повторяться. Напомню лишь, что при плохом бюджете с высокой инфляцией наверняка вернется регулирование цен. Это вопрос цвета. Правое правительство реагирует на инфляцию ужесточением финансовой политики, левое — административным регулированием цен и компенсациями социально неблагополучным слоям населения.
— Тогда прощай, рынок?
— По крайней мере, в его сегодняшнем виде.
— Предположим, с Думой Примаков справится, а с лоббистами внутри собственного правительства?
— Есть реальная опасность битвы правительства с собственной тенью. Министры, действительно, это я говорю как бывший министр финансов, могут создать серьезные преграды на пути принятия жесткого бюджета. Я имею в виду походы министров в Думу и снабжение депутатов аргументами по смягчению бюджета. Виктор Черномырдин не зря говорил: "Поймаю — уволю". Но так никого и не поймал, и, тем более, не уволил.
Но вернемся к пятому шагу. В правительственной программе следует специально выделить те меры, которые необходимо принять в 1999 году,— это только то, что не выйдет за рамки жесткого бюджета.
— А как же с поддержкой внутреннего производителя?
Есть только два перспективных сектора в сегодняшней экономике — это экспорт и производство потребительских товаров. Их и надо поддерживать, механизмы уже известны: это протекционистский навес за счет курсовой политики и поддержка через налоги и бюджет.
"Три передела"
— Несмотря на ставку правительства на реальное производство, основные события, по крайней мере в ближайшее время, будут по-прежнему разворачиваться в сфере финансов. Я прав?
— Действительно, нам предстоят три передела. Первый — передел банковской системы. Многие уцелевшие банки обретут новых хозяев.
— Захотят ли иностранцы скупить российские банки?
— Не думаю. Иностранцы не хотят протягивать руку, они хотят уносить ноги. Банки подешевели, кроме того, после реструктуризации появятся новые дешевые бумаги, которые те же иностранцы будут рады продать российским банкирам, которые не играли в ГКО, уцелели и теперь активно поднимаются. Так что новыми владельцами "старых" банков и их имущества станут не столько иностранцы, сколько наши.
— Значит, следует ждать появления новых олигархов?
— Второй передел, более локальный, их и выявит. Это будет передел счетов таможни. Старые и новые олигархи сойдутся в ожесточенной схватке. Третий передел — это раздел крупнейших финансово-промышленных групп. Банки-должники создают комитеты кредиторов. Они будут выпускать бумаги под залог своего имущества — пакетов акций своих предприятий. Часть пакетов уже заложена.
Олигархические группы — как елки, на которых игрушек больше, чем они могут выдержать. Ветки этих елок гнутся к земле, а желающие сорвать игрушки поярче найдутся.
"Спросите Лившица"
— Последний вопрос. В эту пятницу, как и в каждую последующую, вы будете появляться на НТВ. Вы меняете профессию?
— Переквалифицироваться в шоумена? Ни в коем случае. Я был и остаюсь экономистом, этим, наверное, и интересен. Предложение НТВ было для меня неожиданным. Я согласился, но не перешел на работу в НТВ. То, что в кадре я буду не один, а вместе с ведущим программы Львом Новоженовым, было моим условием. Теперь я как никогда ценю независимость. А программа, я очень надеюсь, будет полезной. Вопросы накопились у всех.