Литература / Нон-фикшн
В издательском доме Дмитрия Бураго вышла книга известного украинского правозащитника Семена Глузмана "Рисунки по памяти, или Воспоминания отсидента". ИННА БУЛКИНА восхитилась талантом автора говорить о настоящем, рассказывая о прошлом.
Книга Семена Глузмана, написанная о киевских 1970-х, об очередях и допросах, о карательной психиатрии и об уральских лагерях, могла бы стать пособием по относительно недавней, но кое-кем забытой, а кому-то и неведомой советской истории. Кажется, таких читателей уже большинство, поэтому имеет смысл напомнить: психиатрия в СССР использовалась в карательных целях, в борьбе с инакомыслием. Автор "Рисунков по памяти..." оказался вовлечен в нее в самом жестоком смысле — в начале 1970-х он был осужден на семь лет лагерей и три года ссылки за "распространение ложной информации о нарушении прав человека в СССР и злоупотребление психиатрией в политических целях". Большая часть "воспоминаний отсидента" посвящена именно тем десяти годам. Но если вы думаете, что это тяжелое чтение о полной лишений и унижений жизни в тюрьме и зоне, то вы заблуждаетесь. Хотя жизнь, в самом деле, была полна лишений и унижений. Но эта жизнь была полна смысла, и смысл ей придавало сопротивление. Семен Глузман и его друзья по бараку умудрялись вести свою хронику и передавать на волю сотни "ксив" — капсул с информацией о лагерном режиме, о голодовках и иных акциях протеста. Эта информация была нужна по ту сторону решетки и по ту сторону "железного занавеса", но еще более, признается Семен Глузман, "она была необходима нам самим в бесконечном сизифовом поединке с КГБ". "Читайте, слушайте,— заклинает узник своих мучителей,— вы изъяли меня из обычной жизни на долгие годы, вы спрятали меня в глухом уральском лесу, вы хотели растоптать меня глухотой и молчанием, но я жив, я вовсе не боюсь вас, это вы боитесь меня!"
В книгу вошли письма близким, статьи, очерки о друзьях-политзэках и тексты выступлений автора на радио «Свобода»
Это не документальная хроника: Семен Глузман настаивает на своей субъективности, он предупреждает, что не уверен в своей памяти,— это не от скромности; просто он не разрешает себе кривить душой и врать в исторических показаниях, и, как профессиональный врач-психиатр, старается быть педантично точным в диагнозах. Если говорить о жанре "Рисунков по памяти...", то перед нами прежде всего "человеческий документ". В книгу вошли письма близким и публицистические статьи, очерки о друзьях-политзэках и тексты выступлений автора на радио "Свобода".
Самые удивительные и трогательные главы этой книги посвящены тем, с кем Семен Глузман познакомился в тюрьме и лагере: Василю Стусу, Ивану Светличному, Ивану Дзюбе, Валерию Марченко, Сергею Ковалеву. Всех здесь не перечислить, но автор никого не забыл и отдал долг всем. Это книга о любви и верности, но это очень грустная книга. Потому что после смерти СССР пришла новая жизнь, и она принесла не только освобождение, но и много разочарований. Внезапно оказалось, что те, кто в лагере были не разлей вода и кого не мог поссорить КГБ, теперь часто находятся по разные стороны баррикад. Украинские националисты и либералы-правозащитники были вместе, когда у них был общий враг, но оказались порознь, когда этого врага не стало. Они не верили ни одному слову советской пропаганды, но оказались беззащитны перед демагогами нового времени. Еще на заре украинской независимости, отмечая опасные симптомы слепого доверия граждан крикунам-популистам, видя энтузиазм толпы, готовой легко создавать и предавать кумиров, бездумно вопить то "Геть!", то "Так!", Семен Глузман диагностировал новую общественную болезнь. Он называет ее "ганьбизмом", прозорливо предупреждая, что ненависть — неконструктивна. А ведь в лагере мы были счастливее, неожиданно заявляет автор,— там мы были дружны, там мы были мудрее.
"Рисунки по памяти..." Семен Глузман посвятил своим лагерным учителям. В послесловии он признается, что текст у него получился "рваный и всклокоченный", но причесывать его не стоило, потому что "это было бы неправдой". Правда, однако, выглядит в этой книге слишком горькой.