— Бюджет ПФР был дефицитным и год назад, инвестиционные результаты частных игроков были даже хуже. Почему пенсионную реформу решили проводить именно сейчас?
— Идея о том, что пенсионную систему нужно менять, родилась не вчера. Преобразования назревали долгое время, в системе есть много нерешенных вопросов, которые как минимум с 2009 года интенсивно обсуждались прежним Минздравсоцразвития с Минфином, Минэкономики. Дальше уже тянуть не стоит — начнется обратный эффект. Мы столкнемся с падением коэффициента замещения заработка пенсией. Но суть стратегии — это ни в коем случае не достижение бездефицитности бюджета ПФР, а недопущение снижения уровня пенсионного обеспечения граждан без роста дефицита бюджета ПФР.
Система, которая заработала в 2002 году, имеет недостатки, которые видят все, включая коллег из других министерств, НПФ и экспертов. Если говорить о накопительном компоненте, то постоянно были поиски расширения возможностей инвестирования, механизма обеспечения сохранности. Но проблемы все равно остались. При этом никто никогда не говорил о том, что накопительного компонента не должно быть. Но участие в нем должно быть выбором человека. И сейчас принято два важных решения: во-первых, мы идем в сторону добровольности, а во-вторых, гражданин сам имеет право выбора пенсионной системы — накопительной или распределительной.
— А как будет осуществляться выбор после 2013 года?
— Законом предусмотрено, что те лица, которые вошли в трудовые отношения до 31 декабря 2013 года, за которых уже начали отчислять взносы, смогут по заявлению в Пенсионный фонд менять систему. За тех, кто вступает в систему позже, в накопительную часть будут отчисляться 2%, в распределительную — 4%. Мы будем еще обсуждать с коллегами это вопрос, есть предложение распространить право выбора на всех граждан.
— Неужели только накопительная часть разбалансирует пенсионную систему в долгосрочной перспективе?
— Нет, не только. Со страховой частью тоже много вопросов, но государство гарантирует ее индексацию, а накопительной части — нет. Существенный момент, почему система не сбалансирована,— это "досрочники", за более ранний выход на пенсию которых платят все. Теперь принято решение, что работодатели, имеющие рабочие места с неблагоприятными условиями труда, будут отчислять дополнительный тариф. В связи с этим будут подготовлены законопроекты, как выходить из устаревшей системы с использованием специального механизма оценки условий труда на рабочих местах, часть из которых уже не вредные. Только после ее проведения у работодателя появятся правовые основания не платить доптариф. Важно, что при этом пенсионные права тех, кто уже выработал определенный стаж, не будут потеряны.
— Средняя трудовая пенсия по старости составила в 2011 году 9706 руб. Будет ли Минтруд считать свою задачу выполненной, если все будут получать примерно одинаковые, "социально приемлемые" пенсии?
— Пенсия — это производная от заработной платы. Сейчас средняя пенсия — где-то 36% от средней зарплаты. Хотелось бы, чтобы соотношение было выше, но для этого должна вырасти средняя зарплата, должны быть установлены актуарно обоснованные взносы, должны легализовываться трудовые отношения и должен быть создан баланс в системе. Система изнутри имеет много ненастроенных вещей. Например, индивидуальные предприниматели, претендующие на нормальную пенсию, должны платить не 14 тыс. руб. в год, как сейчас. Полагаем, что с учетом изменений в тарифной политике (пока лишь двукратное повышение взносов для самозанятых) мы сможем сделать систему более справедливой и сбалансированной. Что касается нового подхода к досрочным пенсиям, то для достижения баланса потребуется лет 25-30. Уже сейчас мы закладываем основные балансирующие вещи, которые позволят пенсионной системе быть действительно солидарной. Сегодня же она очень относительно солидарная и очень относительно накопительная.
Еще раз подчеркну, что главное — это заработная плата, легальные трудовые отношения, нормальный стаж. Когда мы создадим такую систему, тогда сможем добиться достойного уровня пенсий.
— Но разве формула с установленными выплатами и со стажевым коэффициентом не будет мотивировать граждан уходить в тень: стаж будет накапливаться, отчисления пойдут с зарплаты среднего размера, а все остальное можно будет получать черным налом?
— Считаю, что это заблуждение. Работодатель при любых условиях хочет минимизировать расходы, а гражданину всегда выгодна белая зарплата. Кроме того, работник должен понимать, как формируется его будущая пенсия. Поэтому мы разрабатываем пенсионную формулу, которая будет четкой, внятной и справедливой — учитывать стаж и заработную плату. Одновременно нужно принимать меры по легализации зарплат и других доходов. Минфин, например, предлагает стимулировать безналичные расчеты, тогда можно понять, откуда пришли деньги. Однозначно это не должны быть репрессивные меры, должна быть предоставлена возможность простого входа в трудовые отношения. Возьмем, например, семью, где работает няня. Разве они заключают трудовой договор? Семья фиксирует зарплату, нанимает бухгалтера, сдает отчетность в ПФР? Нужно дать людям стимулы вывести зарплаты из тени и формировать пенсионные права. Это сложно, но решаемо.
— Мотивируя более поздний выход на пенсию, не создадим ли мы через несколько лет ситуацию, когда для молодежи просто не останется перспективных рабочих мест?
— Да, в Европе именно молодежь выступает против повышения пенсионного возраста. Но мы параллельно говорим о модернизации и создании 25 млн высокопроизводительных рабочих мест, о развитии рынка труда. Не надо бояться того, что старшее поколение не будет освобождать рабочие места. Нужно подумать, что сделать для того, чтобы рабочих мест было больше. К тому же и сейчас каждый третий пенсионер работает, два из трех "досрочников" остается на рабочем месте как минимум до достижения общеустановленного пенсионного возраста. Я надеюсь, к 2030 году будут другие рабочие места и другие зарплаты. В том числе и за счет этого будет балансироваться пенсионная система.