Известный в журналистских кругах футболист Петр ФЕДУКОВ отправился недавно в Испанию, чтобы принять участие в товарищеской встрече московских журналистов с ветеранами клуба "Валенсия". В рамках подготовки к матчу он провел сутки в испанской тюрьме. Хотя мог там остаться и на пять лет.
Хорошая примета
Уезжать в дождь — хорошая примета. Когда я покидал свою московскую квартиру, отправляясь в Шереметьево, моросил противный осенний дождь. Но мысли мои были уже далеко — скоро я буду отдыхать на берегу Средиземного моря.
Отдых начался сразу после прохождения шереметьевской таможни. Купив в Duty Free виски на время полета, мы с товарищами по команде устроились в ирландском баре. Обсуждали предстоящий матч с ветеранами "Валенсии". В самолете обсуждение продолжилось. Короче говоря, оказавшись через три часа в аэропорту Барселоны, я с трудом спустился по трапу.
На пограничном контроле образовалась внушительная очередь — одновременно прилетело несколько самолетов. Я стал искать свободное место, чтобы убрать теплые вещи в сумку. Оно нашлось за цепочкой, низкой и неприметной. Я и не подумал, что за ней — запретная зона. Перешагнув через цепочку, я стал стягивать с себя куртку. Тут ко мне подошел полицейский и грубо потребовал паспорт. Изучив его, он небрежно вернул, почти швырнул, паспорт, после чего схватил меня за рукав и потащил. Признаюсь честно: его действия мне не понравились. К тому же я ощущал на себе недоумевающие взгляды товарищей.
Я мягко, хотя и по-русски, дал понять, что могу передвигаться без посторонней помощи. Но когда я нагнулся за сумкой, испанец вцепился мне в правую руку и стал ее выкручивать. Я все еще пытался его образумить, жестами показывая, что не сопротивляюсь и делать мне больно ни к чему. Но было поздно. Подскочили еще двое полисменов. Один схватился за мою левую руку, а другой попытался ударить ногой в пах.
Вырвавшись, я сильно ударил полицейского в лицо. И, если честно, намеревался ударить еще, однако, заметив краем глаза, что на помощь спешат еще двое, размахивая дубинками, решил сдаться. Меня, видимо, не поняли. Полицейские навалились вчетвером, и каждый старался ударить побольнее. "Хватит, вот сейчас точно хватит",— мелькали у меня мысли. Но они все били и били. Наконец я не выдержал. Удар мне. Я в ответ — в челюсть. Еще удар — ответ в солнечное сплетение. Но силы были неравны. Меня заковали в наручники и повели.
Если наступит утро
Привели в какое-то помещение, где мужчина, натягивая резиновые перчатки, спросил: "Наркотико?" Но, встретившись со мной глазами, осекся и жестами показал, что хочет лишь стереть кровь с моего лица. Затем меня доставили в полицейский участок аэропорта, где уже ждала наша переводчица Людмила.
Она объяснила, что меня обвиняют в нарушении запретной зоны и нанесении телесных повреждений полицейским. Оказалось, у одного сломан палец, у другого подбит глаз, у третьего — ушиб ребер. И все это запротоколировано. Людмила спросила, не пострадал ли я, но у меня ничего такого не было. Оставив телефоны российского консульства, она ушла. Меня обыскали, вытащили шнурки из кроссовок и отправили в камеру.
Это было помещение четыре на четыре метра с двумя топчанами и решеткой вместо одной стены. В камере больше никого не было. Я улегся на топчан и стал разглядывать стены. На каких только языках не было автографов! Два из них оставили жители Риги и Луганска, это было особенно приятно. Понимая, что другой возможности может не представиться, я тоже решил оставить память о себе — полицейские забыли отобрать у меня ремень с пряжкой. Самой уместной, а главное понятной, мне показалась надпись: "Спартак Москва".
Часа через три я решил поторопить события. Ударил ногой по решетке и крикнул: "Амиго! Иди сюда скорей!" Явился полицейский. Я жестами показал, что мне нужно позвонить. Понял он не сразу, а когда понял, отрицательно покачал головой. Тогда я показал, что хочу пить. Амиго ушел, ничего не ответив.
Настал вечер. Камера начала наполняться задержанными. Арестанты молча входили и рассаживались на полу. Частенько к решетке подходили полицейские и интересовались: "Русо?" При каждом их появлении я просил сначала дать мне позвонить, а после отказа просился в туалет. Все время хотелось пить. Мне предложили попить из крана. Вода оказалась гораздо хуже московской.
Роковая блондинка
Наутро к решетке подошли полицейский и пожилая женщина, которая на ломаном русском сообщила, что она — переводчик, предоставленный испанцами. Меня в наручниках отвели в участок. Там дали еще и бесплатного адвоката — симпатичную девушку лет двадцати. Мне сказали: "Хотите отвечать на вопросы — отвечайте. Нет — ответите в суде". Я был готов говорить сейчас. Рассказал все как было, они записали. Я поинтересовался, когда суд. Сегодня, ответили мне и опять отправили в камеру.
Часа через полтора меня, опять в наручниках, куда-то повезли. Я понял, что везут в Барселону, ведь аэропорт — в двадцати километрах от города. Не думал, что когда-нибудь мне придется любоваться столицей Каталонии из окна полицейской машины.
Когда меня вводили в здание суда, подъехала новая Audi А6, и вышедший из нее хорошо одетый мужчина о чем-то заговорил с моим сопровождением. Я понял, что это сотрудник российского консульства.
С двумя полицейскими, переводчицей, адвокатом, консулом и наручниками я подошел к роскошной двери, ведущей в зал суда. От адвоката я узнал: на суде лучше сказать, что в самолете немного выпил — это у испанцев является смягчающим обстоятельством.
Я представлял себе судью мужчиной лет пятидесяти с серьезным лицом. И почему-то решил, что если у него усы, то посадят. И надолго. Каково же было мое удивление, когда я увидел блондинку лет тридцати. На стене за ее спиной висел портрет короля Испании и два флага — испанский и каталонский. Меня усадили против нее и сняли наручники. Двое полицейских остались в дверях, остальные сели рядом со мной. Блондинка что-то торжественно объявила. "Суд начался",— сказала переводчица. И объяснила, что меня обвиняют по четырем статьям и мне светит до пяти лет.
Судья предложила мне рассказать, как все было. Речь я подготовил заранее. Сказал, что в самолете немного выпил, от шума двигателей немного оглох, так что в здание аэропорта вошел немного не в себе. Перешагивая цепочку, был уверен, что ничего не нарушаю. Рассказал, что у меня на родине, чтобы попасть в запретную зону, нужно перелезть через заграждение в два метра высотой. Объяснил, что не знал, какая форма у испанских полицейских у меня не было, и не понимал, кто ко мне подошел и чего он от меня хочет. А он на меня набросился и начал бить. В заключение я сообщил, что весьма сожалею о случившемся.
И тут выяснилась неприятная вещь. Оказалось, что драка в аэропорту снималась на четыре видеокамеры. Я понял, что сильно перегнул палку, выдавая себя за пострадавшего от полицейского произвола. Я взглянул на консула, который за все время не произнес ни слова, и спросил: "Что дальше?" Он только пожал плечами.
Я опять оказался в камере, но вскоре полицейский вернулся и отвел меня в комнату, где были консул, переводчица и адвокат. Указав на лежащий на столе пакет с вещами, мне предложили проверить, все ли на месте. Паспорт, записная книжка, ключи от квартиры, деньги — ничего не пропало.
И тут они мне говорят: забирай и уходи, ты свободен. А переводчица добавила, что на пять лет меня лишили права въезда в страны Шенгенского соглашения.
Я был счастлив.
Свобода
Из здания суда мы вышли вместе с консулом. Он-то и сказал мне самое главное: оказывается, спасло меня лишь то, что на видеопленке было отчетливо видно: полисмен первым проявил агрессию. А то сидеть бы мне года три. Например, два года назад русского туриста осудили за то, что он порвал рукав рубашки полицейского. И вообще консульству стоило немало сил, времени и связей, чтобы мне помочь.
"Что теперь?" — спросил я. "Делай что хочешь. Но они еще могут все пересмотреть и без тебя".
И я решил: буду делать что хочу. То есть, что собирался. Поехал в Валенсию на матч. А на будущий год полечу в Бразилию — там тоже есть ветераны.
Петр Федуков