Говорит заместитель главного конструктора ракеты "Энергия"
Миллионы простых граждан, узнавших в один прекрасный день об очередном великом достижении отечественной космонавтики, остались, как водится, в полном неведении о действительных целях программы "Буран" и сложных политических и ведомственных играх вокруг нее. Как принималось решение о создании советского многоразового корабля? Что думали министры ВПК и главные конструктора? Имелись ли в виду иные задачи, кроме военных? В какой степени "Буран" был скопирован с американского "шаттла"? Почему потом он как сквозь землю провалился? На эти и другие ключевые вопросы этого грандиозного детектива отвечает человек, принимавший в нем самое непосредственное участие,— заместитель главного конструктора ракеты "Энергия" ВЯЧЕСЛАВ ФИЛИН.
НПО "Энергия" было головной фирмой по всей программе "Энергия-Буран".
— Вячеслав Михайлович, был ли "Буран" только военной программой или все-таки его перспективы были шире?
— Нет, именно военной. Тогда как раз пошла война в космосе. В 1986 году состоялся полет "Шаттла", во время которого он "нырнул" над Москвой. Теоретически в самой низкой точке на высоте 80 км он мог сбросить все что угодно, и мы не могли ничем его достать на этой высоте: истребитель поднимается только на 25 км, ракета — на 30-35. Система "Энергия-Буран" стала ответом. Когда мы начали ее делать, американцы захватили остров Диего-Гарсия в Индийском океане. Казалось бы, зачем? Очень просто. После старта "Буран" пролетал над Индийским океаном и подходил к Америке с той стороны, где нет системы ПРО и раннего оповещения. Теоретически мы с первого же полувитка могли бомбить США. После захвата на этом острове сразу же появилась база слежения за космическим пространством.
А для выведения гражданских полезных грузов "Буран" совершенно неэффективен. Из 100 тонн веса "Бурана" только 30 тонн остается на орбите, а 70 тонн как бы возим просто так туда и обратно. Получается, что каждый раз, запуская "Буран", мы поднимаем 70 тонн и назад опускаем тоже 70 тонн — это слишком дорогое удовольствие. Одноразовые ракеты гораздо дешевле. Можно, конечно, говорить об использовании "Бурана" для решения уникальных задач в космосе, но даже тот полет "Бурана", который планировался на "Мир", можно было выполнить с помощью "Союзов". Так оно и происходит сейчас.
— В США, однако, идут по пути широкого использования именно "шаттлов".
— Американцы ради "Шаттла" свернули практически все ракетные программы. Для них это программа стала национальной задачей номер один. На нее сделали основную ставку. У них на многоразовую систему сейчас работает полмиллиона человек, и переориентировать их на ракеты быстро невозможно. Но они сейчас и ракетами занимаются тоже. Гонка вооружений в космосе прекратилась, теперь можно и по обычным ракетам нас достать.
— Как было принято решение о создании "Бурана"?
— Мы внимательно следили за американскими работами. В частности, сотрудники Института проблем механики под руководством тогдашнего президента АН СССР академика Мстислава Келдыша провели анализ возможностей американской системы. Была подготовлена докладная записка для генерального секретаря КПСС Леонида Брежнева, в которой говорилось, что американский "Шаттл" сможет отклоняться от первоначальной орбиты на 2000 км, да еще и "нырять".
Резолюция Брежнева однозначно давала указание на разработку советского аналога американской системы. Через некоторое время генеральному конструктору и генеральному директору НПО "Энергия" — ведущего в СССР разработчика космической техники — Валентину Глушко (к тому времени члену ЦК КПСС) было предложено проработать советскую альтернативу "Шаттлу". Поначалу Глушко не выразил никакого энтузиазма. На одном из совещаний академик Келдыш прямо заявил Глушко: "Но нас все равно заставят это сделать". В январе 1976 года выходит постановление ЦК и Совмина о разработке многоразовой космической системы (МКС) "Буран". Тогда же военное заказывающее управление разрабатывает тактико-технические требования к всей системе, к кораблю и специальные требования военного назначения. Именно министр обороны маршал Дмитрий Устинов настоял на повторении американской схемы. К тому же Валентин Глушко был давним близким другом Устинова. Деваться было некуда.
Когда было принято решение передать "Буран" из НПО "Энергия" авиационщикам (все-таки самолет!), наш министр (министр общего машиностроения.— Ъ) Афанасьев долго уговаривал министра авиапромышленности Петра Дементьева взять "Буран". Дементьев сильно сопротивлялся: а зачем ему, и так своих тем невпроворот.
— Насколько сильно удалось попользоваться американскими разработками, сделанными для "Шаттла"?
— При создании "Бурана" изучалась вся информация об американском "Шаттле", но она не всегда помогала. Например, американцы опубликовали весовую сводку своего корабля. Начинаем проверять: по отдельности все вроде бы совпадает, а когда складываем вместе, не получается. Как будто бы в их информации чего-то не хватало. Вполне возможно, умышленно. Пришлось создавать все самим. 180 новых материалов было создано. Начиная от плиток термозащиты и кончая пластмассой.
— Почему все-таки на "Буране" не полетели люди?
— Сначала хотели делать "Буран" с такими двигателями, чтобы, если при посадке промажет, пилот мог исправить положение и либо притормозить, либо дотянуть до аэродрома. А потом подумали: ну а если двигатели откажут? Что тогда? Вот и решили: создать автоматическую систему, которая выводила бы "Буран" точно на аэродром. Конечно, жалко летчиков, которым так и не удалось слетать на "Буране". Их долго учили, готовили к космическому полету, к экстремальным условиям, а потом фактически всех их бросили. С их точки зрения, это, конечно, предательство.
— Почему "Буран" оказался в конце концов никому не нужен?
— Просто выполнил свою задачу. Гонка вооружений в космосе прекратилась. Даже если бы Устинов был жив, это не сильно продлило бы "Бурану" жизнь. Ну сделал бы он еще один полет с человеком. И все равно программу закончили бы. А сейчас стоит себе железо. Резать — вроде рука не поднимается. Подойти никто не решается. Так, музейный экспонат. Лежит, денег не просит. Теперь поезд уже ушел. А когда он садился на Байконур, все плакали от счастья.
— Вы лично что-нибудь получили от государства за этот триумф?
— Ничего. Подали, правда, документы на Ленинскую премию, но и ее не дали. Тогда многих обошли. Перестройка началась. Но мне не обидно. Здоровья-то ведь эти звания и награды все равно не прибавляют.
Обидно, что все, что придумали для "Бурана", не нашло применения. Ведь даже уникальную систему посадки у нас тогда хотели купить несколько ведущих мировых авиакомпаний. "Боинг" предлагал нам большие деньги за нее. Но пока думали, рядили, время ушло. Сейчас это уже невозможно, а тогда торговать не умели, да и, наверное, не хотели.
Вообще, если бы нам всем, кто создавал "Буран", поручили его делать теперь, когда мы знаем, к чему это все привело, мы бы еще подумали, а скорее всего, не стали бы делать. После начала работы над "Бураном" случился Рейкьявик, потом началась перестройка, появились демократы, а потом развалили страну. Получается: не было бы "Бурана" — не было бы перестройки. Не было бы "Бурана" — не было бы ничего того, что мы имеем сейчас.
АЛЕКСАНДР Ъ-САФРОНОВ, ИВАН Ъ-ШВАРЦ