В последние пару месяцев я встречался с руководителями и представителями нескольких крупнейших мировых фармацевтических компаний. В России, Франции и Германии. В беседах с ними меня интересовали три основных вопроса: какие болезни они прогнозируют через 10-15 лет (см. интервью с представителем швейцарской компании "Рош".— "Ъ"). Также я хотел знать модель и временные сроки разработки препаратов и, наконец, какие ресурсы, финансовые и человеческие, нужно привлечь, чтобы получить искомый результат, то есть лекарства, которые будут спасать людей десятки и десятки лет.
Лекарства, которыми мы будем лечиться через 10-15 лет, уже начинают разрабатывать в химических лабораториях по всему миру. Причем степень ошибки здесь не просто велика: из 100 синтезируемых молекул, над которыми проводятся исследования, в массовое производство будет запущено 1-2%. Если не будет и этих 2%, то с экономической точки зрения степень ошибки для фармацевтической компании будет катастрофична, поскольку стоимость разработки и запуска на рынок одного лекарственного препарата достигает $1-3 млрд. Это означает также, что эти самые 2% должны не только окупить себя и 98% неудач, но и принести прибыль на следующие 100% проектов по разработке новых лекарственных препаратов, которые будут запускаться в работу еще через 10-15 лет.
Фармацевтическая группа "Санофи" — это компания-бульдог, которая скупает активы и специалистов по всему миру, чтобы получить синергию. Потому что инновации, как выразился один из ее руководителей,— это постоянная гонка. Как итог, более чем 110 тыс. сотрудников французской "Санофи" работают в 100 странах мира, у компании несколько десятков заводов по всему миру, включая российский — кстати, один из самых современных в мире. Другой пример. Представленная в 70 странах мира крупнейшая в Азии японская фармкомпания "Такеда" имеет заводы в десятке стран, включая Россию. Основные свои разработки проводит отнюдь не только в Японии, но и в Великобритании и США.
То есть сейчас невозможно добиться выдающихся результатов в национальном пространстве, оперируя возможностями лишь национальной экономики и национальным человеческим ресурсом. Надо объединять не просто разные экономики, но и буквально нации и народы, чтобы получить препараты, которые нас вылечат завтра от неизлечимых сегодня болезней.
Я и моя семья тому пример. На сайте "Санофи" представлен 31 лекарственный препарат, которые компания продает в России. Шесть из них (пятую часть) я и моя семья постоянно используем, что-то чаще или реже. Одно из них я употребляю практически ежедневно на протяжении десяти лет. Поддерживающая терапия, которая дает реальное право на жизнь: у меня за это время даже еще двое детей родились. Иногда я от этого препарата устаю и перехожу на другие лекарства. Но аналоги, существующие на рынке, не дают ощущения внутреннего равновесия, и я возвращаюсь к испытанному препарату, который был синтезирован в начале 1960-х годов в одной из европейских фармлабораторий. И остальные пять из упомянутого семейного набора были разработаны в разные годы не в России, но и не только во Франции.
В текущем номере "Здравоохранение" опубликованы результаты исследования "Фармацевтическая отрасль России 2012", проведенного компанией Ernst & Young. Один из самых его драматических выводов состоит в том, что и по прошествии почти двух лет после принятия самой амбиционной федеральной целевой программы (ФЦП) "Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации до 2020 года и дальнейшую перспективу" (17 февраля 2011 года) Россия не готова к ее реализации "с социально-экономической точки зрения".
Думаю дело в том, что ФЦП-2020, замкнутая в национальных границах и в рамках достаточно ограниченных средств, не может воспроизвести не просто инновационные препараты, но главное — много инновационных препаратов, которые смогут по задумке инициаторов этой больше политической, а не экономической программы лечить нас через 10-15 лет. ФЦП-2020 в таком виде вредна, ибо своим пафосом сбивает прицел отечественного здравоохранения, у которого есть более насущные проблемы, например увеличение базы финансирования, реорганизация поликлинического обслуживания, внедрение лекарственного и врачебного страхования, создание современной системы медицинского образования, наконец, срочный пересмотр существующей модели тендерной системы госзакупок, рассчитанной на дешевизну, а не на качество. А при таком подходе не бывает инноваций ни в лечении, ни в фармакологии.