Сказал Пушкину Лужков
В московском фонтанном деле обнаружился новый поворот. Грандиозная весенняя программа фонтанизации столицы, предполагавшая строительство 80 новых фонтанов, сегодня свернута в связи с кризисом. Но вместо количества Юрий Лужков решил брать качеством. Принято решение о сооружении двух пушкинских фонтанов — "Источник русской словесности" на Арбате и "Пушкин и Наталья" у Никитских ворот.
По сюжету фонтан "Пушкин и Наталья" — это путешествие на Остров любви. Гончарова и Пушкин танцуют в ротонде, которая стоит внутри небольшого озера. Озеро должно быть вырыто на бульваре между зданием ТАСС и церковью Большого Вознесения, в которой Пушкин и Гончарова венчались. Брачующиеся из церкви как бы переходят к танцам в уединении. Вода сочится из берегов озера, струи как таковые отсутствуют.
"Источник русской словесности" располагается по адресу: улица Старый Арбат, д. 53. Рядом с этим домом сегодня наличествует разрыв в застройке, здесь создается павильон, раскрытый к улице колоннадой. В стене павильона будут поставлены две античные вазы и два вечно текущих крана под ними. На карнизе надпись: "Александру Пушкину". Маркировать каждый из кранов как "Поэзию" и "Прозу" пока не предполагается.
В архитектурных кругах более сенсационным, чем само строительство фонтанов, полагается то, что они будут сделаны Михаилом Беловым. Белов — один из архитекторов-бумажников, выигравший в 80-е годы ряд международных конкурсов, а потом работавший в течение долгого времени в Германии. Вернувшись в 96-м году, он предпринял активные действия по возвращению в местную архитектурную элиту путем разоблачения происков тех, кто в нее уже вошел. Бескомпромиссный критик был успокоен путем соавторства с Михаилом Посохиным в деле создания фонтана "Принцесса Турандот" на Арбате. В фонтане Белов увидел свою звезду.
"Я сегодня лучший специалист по фонтанам в Москве",— сказал он корреспонденту Ъ. На выставке, посвященной новому Генеральному плану Москвы в Москомархитектуре, он оборудовал собственный стенд "Фонтаны — новый элемент благоустройства столицы", где представил четыре макета фонтанов. Два пушкинских плюс памяти Юрия Никулина на Трубной площади и гранитный шар на месте утраченного Дзержинского на Лубянке.
В архитектурной среде Белов пользуется уважением и популярностью. Без прямой поддержки главного архитектора Москвы Александра Кузьмина никто бы ему организовать стенд в Москомархитектуре не дал. Но при учете этого уважения критика терзают смутные сомнения. Вот не удается четко определить, что именно неприличного в изображении любви Пушкина к жене Наталье в виде фонтана. Но теме высокой любви сюжет истечения вод противопоказан, даже если не из них течет.
У Набокова в эссе о Гоголе вставлена история про немца, который, желая склонить любимую к брачному союзу, каждый вечер обнаженным плавал под ее балконом, обнявшись за шею с лебедем. И склонил. Набоков представил это как пример почти идеально чистой пошлости. Пушкин с Гончаровой в виде фонтана — это идеально чистая пошлость, без "почти".
То же касается и "Источника русской словесности". Если критик соорудит фразу "Пушкин открыл фонтан русской словесности, из которого истекли, с одной стороны, Достоевский, а с другой — Блок", то редактор это искоренит за пошлость мышления. А тут буквально булькают два этих источника. Право, лучше бы он изобразил в виде фонтана историю про то, как декабристы разбудили Герцена, а он развил революционную агитацию. Во-первых, в этой истории можно использовать много струй, а во-вторых, в ней с самого начала было что-то не то.
Но вот что интересно. Если не знать, что эти сооружения — про Пушкина, то сами по себе они не вызывают возражений. Прекрасно, что в створе бульвара появляется ротонда. Эта парковая форма придает ему гармоничный вид, гораздо более удачный, чем тот, что создается стоящим на месте будущего фонтана сегодня "стаканом" с милиционером. В высшей степени уместен на пешеходной улице Арбат павильон с колоннадой и фонтанами. Это грамотные, проверенные тысячелетней традицией формы городских монументов. То же касается и шара на Лубянке. С утратой Дзержинского площадь перестала быть площадью, а если уж ставить монумент, то лучше что-нибудь абстрактное, чтобы потом не демонтировать. Шар — он при любой власти шар.
Архитектура этих сооружений достойна комплиментов. Вопрос: как человек, демонстрирующий высокую культуру архитектуры, позволяет себе такие откровенные ляпы со смыслом своих сооружений? А просто. Вот хочет человек поставить в городе уместные, качественные вещи. Но чувствует: просто так их не поставят. Надо заинтересовать власти. А Лужков решил поставить 80 фонтанов. Отлично, пусть это будут фонтаны. Но тут кризис, фонтанные средства пересохли. Ну что ж, кризис кризисом, а юбилей Пушкина на носу. Пусть будут фонтаны — памятники Пушкину. Странно, что фонтан в форме шара не переименован Беловым тоже во что-нибудь пушкинское. Для полноты пушкинско-фонтанной темы необходимо не два, а три фонтана, а уж привязать объект к Пушкину можно. Скажем, назвать этот гранитный шар "Солнцем русской поэзии", и фонтан забьет.
То есть имеется высокая архитектурная культура, к которой присоединяется представление о вкусе московских властей как о чем-то настолько пошлом, что попытка делать что-либо пристойное сразу обречена на провал. Что поразительно, эта стратегия полностью себя оправдывает. Есть в московском мэре фонтанирующая энергия. Нравятся ему фонтаны. Когда, открывая "Пушкина и Наталью", он обратится к Солнцу русской поэзии с призывом: "Ну-ка, Сашка, ярче брызни", все поймут: быть ему президентом. Сашка с Наташкой — за него.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН