Глеб Ъ-Баранов
Вчера без торжеств, в скромной рабочей обстановке, прошел грустный юбилей: исполнился ровно год с начала финансового кризиса. Именно в этот день по всему миру прокатилась волна обвального падения котировок акций. А Россия впервые по-настоящему ощутила себя частью мирового финансового рынка, притом не лучшей ее частью. Рухнувшие российские акции потянули за собой остальной финансовый рынок страны, а тот — всю экономику.
Результаты общеизвестны — Россия изменилась до неузнаваемости. То, что было будничным год назад, сегодня превратилось в почти недостижимую цель: низкая инфляция, стабильный рубль, нормально работающие банки, наконец. Сама же страна из многообещающей державы с начинающей расти экономикой превратилась в нищее государство с сомнительной международной репутацией. Несколько раз сменилось правительство, поменялось руководство ЦБ.
Единственное, что осталось незыблемым,— уверенность руководства страны в своей удачливости. Изменилась только тематика его выступлений. Прежде заявлялось о том, что России не грозит мировой кризис. Сегодня говорится о том, что уже почти готова программа, которая поможет стране выйти из нынешнего унизительного состояния. Судя по всему, правительство намерено испробовать на экономике старый рецепт приведения нового российского автомобиля в рабочее состояние. Полностью разобрать, а затем собрать — но уже в правильном порядке.
Собственно, первый этап этой операции уже проходит без всякого вмешательства власти. Нет особых сомнений и в том, что когда-нибудь наступит и второй этап. Проблема только в том, можно ли будет назвать такую сборку правильной.
Обсуждаемые сейчас правительством и Центробанком меры по восстановлению экономики по умолчанию предполагают, что кризис разразился только в России. Экономика остального мира выглядит в рассматриваемых правительством программах как нечто стабильное. Как если бы было точно доказано, что в ближайшие годы мировой валовый продукт, равно как и совокупный спрос, будут уверенно расти. А западные страны от избытка финансового благополучия будут не прочь поделиться деньгами с Россией. На зарубежные средства предполагают провести восстановление банковской системы и покрыть часть дефицита бюджета. На внешние рынки предполагается продвигать продукцию обновленной российской промышленности.
При этом как-то забывают, что кризис не является нашим уникальным национальным достижением. В последнее время все чаще говорят о начале мировой депрессии. И если прежде это были в основном умозрительные рассуждения, то теперь они начинают подтверждаться цифрами. Спрос на товары сокращается по всему миру, у все большего количества стран прирост ВВП отрицателен. И вполне вероятно, что скоро хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать страны, которым удалось сохранить прежние темпы роста экономики. И в их числе может не оказаться ни одного из тех государств, на помощь которых мы, по обыкновению, рассчитываем.
Это означает, что модель экономики, к которой сейчас склоняется правительство, может при практическом применении дать не предусмотренные программами результаты. В самом деле, сейчас много говорится о необходимости поддержки предприятий государством — напрямую или через зависящую от него банковскую систему. Предполагается, что в результате возникнет сильная экономика, экспортирующая по преимуществу не сырье, как сейчас, а качественную продукцию. Заодно отечественными товарами насытится российский рынок. В общем, этакий южнокорейский вариант развития с поправкой на отечественную специфику.
При этом упускается из виду тот факт, что азиатские страны бурно росли, экспортируя свою продукцию. Такую возможность им давал уверенно возраставший мировой спрос на промышленную продукцию. Сейчас ситуация обратная, и рассчитывать на рост доходов от экспорта трудно.
Даже западные фирмы, давно и уверенно производящие продукцию высочайшего качества, начинают терпеть убытки — повсеместно снижается спрос на их товары. Не лучше обстоит дело и у многих фирм, производящих продукцию среднего качества. Продукцию же среднероссийского качества и в лучшие-то времена не удавалось хорошо продавать. Так что, даже научившись выпускать качественную продукцию, российские предприятия столкнутся с непреодолимыми проблемами при ее реализации. А значит, затраты на повышение качества не приведут к соответствующему росту доходов — скорее наоборот.
Единственное, что прежде у нас достаточно охотно покупали за границей, это сырье. Однако мировой спад будет означать снижение спроса и на сырьевые товары. Что чревато новым резким падением цен на них. А значит, даже сырьевой экспорт не сможет оставаться основой экономики.
Можно, разумеется, рассчитывать на внутренний рынок. Однако вряд ли стоит переоценивать его емкость — заметного роста производства можно будет ожидать лишь при удалении с рынка иностранных конкурентов. А это приведет к резкому снижению качества продающихся в России товаров при росте цен. Разумеется, можно увеличить спрос на отечественную продукцию со стороны государства. Но это будет уже не южно-, а севернокорейский вариант — точнее, до боли знакомый советский.
Остается уповать на окончание мирового кризиса. Вот только определить дату этого события вряд ли удастся. Скажем, Великую депрессию обычно отсчитывают с "черного четверга" 24 октября 1929 года, а вот о том, когда она закончилась, спорят до сих пор.
Россия выйдет из кризиса не раньше, чем весь остальной мир. В будущем тысячелетии