Вокруг "Свадьбы Фигаро" в Мариинском наблюдается даже некоторый ажиотаж — как бы в компенсацию длительного к ней равнодушия. В ХХ веке появились только две постановки: одна — в 1901-м, следующая — в 1994-м. Последнюю вскоре сняли, чтобы через три года возобновить. Наконец, в нынешнем году спектакль поставили заново. Сделали это режиссер Юрий Александров, художник Вячеслав Окунев и балетмейстер Гали Абайдулов. Дирижировал главный приглашенный дирижер Мариинки Джанандреа Нозеда.
Бомарше жил "в эпоху грандиозной подготовки и свершения буржуазной революции во Франции". Это по изданию 1954 года. Конечно, есть и другие свидетельства. Людовик XVI сказал, что "нужно разрушить Бастилию, иначе представление этой пьесы будет опасной непоследовательностью", а Пушкин написал, что "старое общество созрело для разрушения". Неприлично напоминать, правда, что в Мариинском ставят не Бомарше, а Да Понте и Моцарта. Да и Бомарше никогда не призывал к прямым разрушениям, почему и к реальным революционным действиям оказался не вполне готов.
Все это к тому, что некоторые критики, узнав о намерениях Юрия Александрова перенести действие оперы во Францию и создать образ революционной толпы, содрогнулись и стали ждать худшего. Худшего не случилось. Подумаешь, разломали стену, немного помахали трехцветным знаменем и учинили мелкое хулиганство в замке. Однако совсем было успокоившиеся критики были застигнуты врасплох в финале оперы, когда после божественного adagio ночной сцены в графский сад прорвалась-таки кучка бунтовщиков и на последних тактах соорудила живую картину Делакруа "Свобода на баррикадах".
Юрий Александров широко представлен на петербургской сцене. В его постановке идут несколько спектаклей Мариинки и все спектакли руководимой им "Санктъ-Петербургъ Опера". Это крепкая, профессиональная работа. Масса находок. Море фантазии. И если позволено будет обозначить проблему режиссуры Александрова, то это проблема имени Остапа Бендера: его заносит. Если уж Нью-Васюки, то столица Галактики. Если концепция в "Свадьбе Фигаро", то непременно крушение феодального строя.
Удача же сопутствовала Юрию Александрову как раз там, где он оставлял Францию и Бомарше и занимался Моцартом и итальянской буффонадой. Здесь у него персонажи помнили о своем происхождении от масок комедии dell'arte, не теряя моцартовского психологизма, и был налажен контакт с партитурой. Самым ценным было умение в нужный момент, после четко срежиссированной суеты, беготни, прыжков, балета и прочего, оставить героев в полном, подчеркнутом покое стоп-кадра, дав им самим и слушателю насладиться ансамблем. И моменты, когда режиссер разрешал себе как бы немотивированные жесты — ни для чего, кроме как для красоты.
По части медленных темпов и пауз Александрову усердно помогал Джанандреа Нозеда. Его заслуга была и в том, что ансамблисты, за редкими исключениями, не расходились между собой и с оркестром, а последний не заглушал певцов. О других заслугах судить трудно — что и говорить, на долю главного приглашенного дирижера выпала нелегкая задача подготовить премьеру в то время, как Валерий Гергиев с оркестром гастролировал во Владикавказе.
Другое сильное впечатление от спектакля обеспечили пять очаровательных женщин (это не ошибка в счете: кроме Графини и Сюзанны этот эпитет относится к Керубино, Барбарине и к эффектной Марцелине Светланы Волковой) — артистичных и с хорошими голосами, составляющими (но не исчерпывающими) золотой запас нынешней Мариинки.
Анна Нетребко, которая с равной уверенностью демонстрирует легкость колоратур, тонкую талию и изящные ножки, давно утвердилась в роли примы. Причем особенно хороша в комедийном репертуаре. Но это было известно заранее. Новостью, и весьма приятной, оказалось пение Татьяны Павловской (Графиня) и Галины Сидоренко (Керубино), без оглядки погрузившихся в мягкий моцартовский эротизм, а также то, как Ирина Матаева (Барбарина) использовала все возможности своей крошечной арии.
Что касается мужчин, то брутальный Фигаро Евгения Никитина был не менее грозен, чем постоянно рассерженный Граф Александра Гергалова, однако гораздо более звучен и подвижен. А в компании чисто комедийных персонажей, как всегда, выделялся великолепный Николай Гассиев. Новая "Свадьба Фигаро", конечно, не в силах тягаться с программными вагнеровскими или прокофьевскими премьерами Мариинки. Но она весьма мила и вполне может претендовать на сравнение с шампанским, которым пушкинский Моцарт наделил пьесу Бомарше. Только хорошо бы обойтись без тяжелого революционного опьянения.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА