Дело о подрыве денежной реформы

19 551 человек был привлечен к уголовной ответственности за попытки разными способами сохранить свои сбережения в ходе денежной реформы, о начале которой объявили 14 декабря 1947 года. На борьбу с "подрывом денежной реформы" бросили все силы милиции и милицейской агентуры, у арестованных изъяли огромное количество ценностей и денег. В это же время ответственные работники партийных, советских органов, а также сотрудники и руководители республиканских и областных управлений МГБ и МВД спасали свои деньги теми же противозаконными способами. Разница заключалась в том, что, в отличие от простых советских граждан, лишь единицы из них понесли хотя бы минимальное наказание.

ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ

Покупательская лихорадка

Можно ли выиграть, если ваш соперник устанавливает правила игры да еще и постоянно меняет их в ходе матча? Ответ на этот вопрос, кто осознанно, а кто и нет, попытались получить советские люди в конце 1947 года.

Несмотря на всю атмосферу секретности, в которой шла подготовка к значительным переменам в стране, московское сарафанное радио в последних числах ноября 1947 года начало информировать жителей столицы о том, что в финансовой сфере вот-вот произойдет что-то серьезное. Скорее всего, источником слухов мог стать кто-то из работников Гознака — новые купюры начали печатать еще в 1946-м. На деньгах стоял год выпуска в обращение — 1947-й, год заканчивался, и приближение обмена стало очевидным.

Ну а поскольку за тридцать лет правления большевиков люди привыкли к тому, что от подготовленных втайне правительственных решений не стоит ждать ничего хорошего, отреагировало население привычным образом — бросилось скупать все, что может пригодиться или что впоследствии можно продать. К магазинам выстроились огромные очереди. Прежде всего — к комиссионным, где цены на промтовары были несколько ниже коммерческих.

30 ноября 1947 года министр внутренних дел СССР генерал-полковник С. Н. Круглов докладывал Сталину и Берии о ситуации в московской торговле, сложившейся 28-29 ноября:

"В последние дни в городе Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10-12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам. В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промышленными товарами. Особенно увеличился спрос на дорогостоящие товары в комиссионных магазинах...

Ежедневная выручка магазинов Мосскуппромторга до 25 ноября с. г. составляла в среднем от 2,2 до 2,6 млн рублей, 28-го ноября выручка магазинов Мосскуппромторга составила 7,4 млн рублей, а к 16 часам 29 ноября — свыше 13 млн рублей... В комиссионном магазине N127 выручка обычно составляла 170-180 тысяч рублей в день. 28 ноября этим магазином продано товаров на 600.000 рублей. Магазин N123 ранее продавал товаров на 130.000 рублей в день, а 28 ноября продал на 700.000 рублей... Аналогичное положение имеет место и в других магазинах системы Мосскуппромторга. С 29 ноября особенно повысился спрос на меха, меховые изделия, хрусталь и художественные картины. К концу дня 29-го ноября в ряде магазинов полностью отсутствовали меховые товары, несмотря на то, что спрос на них был большой".

Впечатляли и суммы, которые тратились на отдельные покупки. Ведь зарплата рабочего в те годы составляла 800-1000 руб. в месяц, а инженеров и высококвалифицированных рабочих — 900-1200 руб.

"В мебельных магазинах N115,117 и 131,— говорилось в докладе Круглова,— имелись гарнитуры мебели стоимостью 30, 50, 60 и 101 тысяча рублей. Гарнитуры стоимостью 30, 50 и 60 тысяч рублей уже проданы, а на гарнитур в 101.000 рублей, который в течение 3-4 лет не продавался, имеются четыре покупателя".

Массовая скупка товаров, как докладывал Круглов, происходила и в коммерческих магазинах Москвы:

"В коммерческих магазинах Главособунивермага значительно возрос спрос на дорогостоящие товары — меха, высококачественные шерстяные ткани, меховые изделия. В центральном универмаге к середине дня 29 ноября были полностью скуплены и отсутствовали в продаже меха и меховые изделия. В ювелирно-часовой секции скуплены все часы и ювелирные изделия, в музыкальной секции полностью скуплены пианино, в секции спорт-охота — охотничьи ружья, велосипеды и мотоциклы".

Естественно, не остались в стороне и ювелирные магазины:

"В магазинах "Ювелирторга" усилился спрос на драгоценности, главным образом на золото. Четыре ювелирных магазина, расположенные в центре города, с 20 по 25 ноября продали драгоценностей на 1.858 тыс. рублей, за 28 ноября — на 1.685 тыс. рублей, а за 29 ноября — на 1.750 тыс. рублей. В магазинах "Ювелирторга" наряду с золотом покупались часы, бытовое серебро и различные антикварные изделия, продажа которых до 23 ноября производилась в незначительном количестве. В целях регулирования реализации ценностей несколько магазинов "Ювелирторга" закрыто под предлогом учета. Во всех ювелирных магазинах сняты с продажи бриллианты и ценные камни, а также фирменные часы".

После того как часть коммерческих магазинов закрылась, покупатели ринулись на рынки. Точнее, на Перовский рынок — единственный в Москве, где разрешалась торговля ношеными вещами, что не могло не вызвать взлета цен.

"На рынках гор. Москвы,— докладывал Круглов,— резко возросли цены и спрос на дорогостоящие товары широкого потребления. Так, отрез шевиота, стоивший несколько дней назад 2.500 рублей, в настоящее время продается по 4.500 рублей. Отрез бостона стоимостью 3.000 рублей сейчас стоит 6.500 рублей, хромовые сапоги, продававшиеся ранее за 1.000 рублей, стоят сейчас 1.500 рублей".

В тот же день, 30 ноября 1947 года, после закрытия большинства комиссионных, коммерческих и ювелирных магазинов цены на рынках выросли еще больше. Как говорилось в дополнительном сообщении министра внутренних дел СССР от 30 ноября, к вечеру отрез бостона продавали уже за 6500 руб., а хромовые сапоги — за 2800 руб.

Началась и скупка продуктов в коммерческих гастрономах и на рынках.

"С 30 ноября,— докладывал Круглов 2 декабря 1947 года,— в городе Москве повысился спрос в коммерческих магазинах на продовольственные товары, пригодные для длительного хранения (копченая колбаса, сыры, балыки, консервированные продукты, масло, конфеты, чай, сахар и др.). В связи с этим... во всех магазинах с утра 30 ноября эти продукты были изъяты из продажи".

Но люди не сдавались. За 30 ноября в магазинах было скуплено водки на 3 млн руб. С прилавков коммерческих гастрономов сметали сахар, бакалею и копчености. Все эти товары немедленно сняли с продажи. Поэтому наиболее состоятельная часть москвичей устремилась в рестораны. Обычно выручка всех московских ресторанов составляла около 1,6 млн руб. в день, а 30 ноября посетители прокутили почти вдвое больше.

"В "Восточном ресторане",— сообщало МВД,— отдельные лица в пьяном виде вынимали из карманов пачки денег и выкрикивали: "Вот сколько бумаги!" 28 ноября в ресторане "Москва" гроссмейстер Ботвинник через директора потребовал отпустить ему 7 кг шоколада в плитках. 29 ноября в том же ресторане Ботвинник скупил еще 10 кг шоколада "Золотой ярлык"".

Паника, как докладывал Круглов, постепенно захватывала и другие города страны:

"По Центральному Киевскому универмагу Особторга при плане торговли 800 тыс. рублей 30 ноября было продано на сумму 2 млн рублей. На рынках и базарах г. Киева цены на промтовары и изделия увеличились в 2-3 раза... В г. Калинине оборот денег калининского госбанка возрос с 2 млн рублей (ежедневно) до 8 млн рублей 30 ноября с. г. В Рязани универмаг при обороте 7 млн рублей в месяц только за последние два дня выручил денег 1 млн 500 тыс. руб. Такое же положение в Ивановской, Вологодской и Владимирской областях".

Москвичи бросились снимать деньги со своих сберкнижек:

"В сберкассах города Москвы 28 и 29 ноября значительно увеличился спрос на возврат денежных вкладов. В отдельных сберегательных кассах отмечены очереди за получением денег. Если в обычное время сберегательные кассы города выплачивали вкладчикам 5-7 млн рублей в день, то 28 ноября вкладчикам выдано 25 млн рублей, причем по 1800 лицевым счетам вклады были получены полностью. Поступления вкладов в сберегательные кассы за этот день составили только 15 млн рублей. По предварительным данным, к 19 часам 29 ноября сберкассами выдано вкладчикам 50 млн рублей. Сберкасса N58 при Московском почтамте в обычные дни выплачивала по вкладам 800.000 рублей. Эта сберкасса 28-го ноября выдала 1.479.368 рублей, а 29 ноября — 2.500.000 руб. К 20 часам 29 ноября в этой сберкассе образовалась очередь до 500 человек, но деньги в кассе отсутствовали".

30 ноября сберкассы в Москве выдали уже 90 млн руб. Однако не все вкладчики вели себя одинаково. Одни пытались купить побольше товаров, а другие выбрали совершенно иную методику спасения сбережений.

"Установлены случаи,— констатировалось в докладе Круглова,— когда вкладчики изымают крупные вклады (30-50 тысяч рублей и выше), а затем эти же деньги вкладывают более мелкими вкладами в другие сберкассы на разных лиц".

К такой тактике прибегли вкладчики сберкасс, где держали свои деньги сотрудники ЦК ВКП(б) и правительства. А также сберкасс, расположенных возле домов, где жили руководящие товарищи.

Торговая уловка

Вряд ли стоило удивляться тому, что избранный руководящей элитой способ сохранения денег оказался наиболее выгодным. В этом 14 декабря 1947 года убедились все граждане страны. Вечером предыдущего дня Политбюро приняло решение "Об отмене карточной системы и денежной реформе", в котором говорилось:

"а) Утвердить проект постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары";

б) утвердить с поправками проект постановления Совета Министров СССР "О порядке обмена денег дипломатическим представителям в СССР в связи с проводимой денежной реформой... Поручить Министерству иностранных дел СССР уведомить иностранные дипломатические представительства о содержании настоящего постановления 15 декабря 1947 г.;

в) постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары" передать 14 декабря в шесть часов вечера по радио, а в центральной печати ("Правда", "Известия") опубликовать 15 декабря следующие документы:

1) постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и прочие товары";

2) приказ министра торговли СССР "О новых единых государственных розничных ценах на продовольственные и промышленные товары";

3) инструкцию министра финансов СССР "О порядке проведения денежной реформы";

г) разрешить "Правде" и "Известиям" выпустить газеты 15 декабря на шести полосах;

д) обязать комиссию в составе тт. Жданова, Вознесенского и Поскребышева разослать 14 декабря телеграфно клером (открыто, без шифра.— "Деньги") постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары" ЦК компартий, совминам союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б), крайисполкомам и облисполкомам и предложить им опубликовать вышеуказанное постановление в местной печати 15 декабря, перенеся выходной день газет, а также организовать печатание центральных газетных материалов, связанных с проведением в жизнь указанного постановления;

е) поручить комиссии в составе тт. Косыгина (председатель), Попова, Двинского, Власова (Госплан), Любимова, Фомина, Невского рассмотреть вопрос о дополнительном выделении из госрезерва сахара, животных жиров, жмыхов и сена для продажи после отмены карточек в крупных городах, обеспечив в первую очередь Москву, Ленинград, а также Московскую и Ленинградскую области".

Из переданных по радио и повторенных в газетах сообщений о денежной реформе граждане СССР узнали, что наличные деньги будут меняться в соотношении 1:10 (один новый рубль за десять старых). Вклады до 3 тыс. руб. обменивались один к одному. Суммы на сберкнижках от 3 тыс. до 10 тыс. менялись из расчета два новых рубля за три старых, а свыше 10 тыс.— один за два.

Вопреки общепринятому мнению страдали от такого обмена не только спекулянты и прочие советские дельцы. Вклады по пять и более тысяч рублей имели и квалифицированные рабочие, и офицеры, и сержанты, и старшины — сверхсрочники. Так что у них отнимались их потом и кровью собранные деньги. А от обмена облигаций пострадали все жители страны, вплоть до самых малообеспеченных.

Почти все эти ценные бумаги, которые граждан принудительно заставляли покупать на протяжении предыдущих лет, обменивались на новые по курсу 1:3 (один новый рубль за три старых). А наиболее популярные облигации свободно обращающегося займа 1938 года — один за пять.

Кроме того, вместо снабжения по карточкам вводились единые цены, которые были ниже цен в свободной или коммерческой торговле и значительно выше существовавших до 14 декабря государственных цен. Что-либо изменить было уже невозможно. О реформе объявили в воскресенье, когда сберкассы и магазины были закрыты. И всем, кто вложил деньги в товары, мягко говоря, не пользовавшиеся спросом, оставалось только подсчитывать убытки.

Некоторые, правда, попытались немедленно продать на рынках скупленные в конце ноября — начале декабря вещи. Но здесь их ожидала неприятная новость.

"Еще 12.ХII-1947 г.,— говорилось в отчете ОБХСС ГУМ МВД СССР,— были ориентированы все органы милиции о проведении мероприятий в связи с предстоящей отменой карточек. В 38 республик, краев и областей были командированы сроком на 20 дней уполномоченные МВД СССР для оказания на месте практической помощи в организации и проведении этой работы. В свою очередь в города и крупные промышленные районы были командированы опытные оперативные работники республиканских, краевых и областных аппаратов. Было усилено наблюдение за всеми рынками и особенно за "толкучками". Выделено на каждый рынок необходимое число оперативных работников и милиционеров во главе с опытными работниками ОБХСС. По каждому рынку были разработаны планы мероприятий. На выявление и разработку спекулянтов, перекупщиков и их преступных связей в торговых и сбытовых организациях была направлена вся агентурно-осведомительная сеть ОБХСС и других оперативных отделов".

Граждан, пытавшихся продать товары на рынках, ловили и сажали сотнями. Уже 17 декабря 1947 года министр внутренних дел СССР Круглов докладывал руководству страны, что в местах, где торгуют вещами с рук, практически нет продавцов.

Свой способ обхода новых порядков избрали работники советской торговли и общественного питания. Ничего хитрого в нем не было: они якобы покупали все товары в ларьке или магазине за свои старые деньги, а потом, после переучета, начинали тихо сбывать их уже за новые — по новым, возросшим по сравнению с прежними государственными ценами. Однако милиционеры нашли не менее простой ход для выявления подобных трюков. В отчете ОБХСС говорилось:

"В первые дни проведения денежной реформы и бескарточной торговли органами милиции были также выявлены крупные злоупотребления в торгующих организациях, в сберегательных кассах, в отделениях Госбанка, в других учреждениях и предприятиях. Преступники и другие лица в целях сохранения полной стоимости личных денег, подлежащих обмену, скрывали от переучета большие партии товаров, изымали их, оплачивая стоимость их личными деньгами... Вносили в кассы учреждений и предприятий свои личные деньги под видом налоговых платежей, выручек за проданные товары, неизрасходованных авансовых сумм и под другими предлогами. Наряду с усилением агентурной работы органам милиции было предложено тщательно проверить через отделения Госбанка поступления сумм выручки от всех торговых организаций, предприятий общественного питания и других учреждений и предприятий за 14 и 15 декабря 1947 г. и сравнить их с суммами выручки за предшествовавшее время. В тех случаях, когда выявлялась разница в суммах за 14 и 15 декабря в сторону их значительного увеличения, все лица, сдававшие такие суммы выручки, тщательно проверялись. Тщательной проверке также были подвергнуты сами отделения Госбанка, сберкассы и др. организации".

В последующие дни были арестованы тысячи продавцов и завмагов. О наиболее типичных случаях Сталину докладывал генерал-полковник Круглов. В сводке от 17 декабря 1947 года говорилось:

"Директор магазина N18 Ленинского райпищеторга города Москвы Олизарова 15 декабря из своего магазина завезла к себе на квартиру 57 бутылок водки, 36 бутылок различных наливок и 21 бутылку других вин, а также 300 плиток шоколада "Спорт" и "Стандартный" общим весом 30 кг. Деньги за эти товары внесла в кассу магазина, имея намерение продать вывезенные шоколад и вино на новые денежные знаки".

А в докладе от 25 декабря 1947 года приводился следующий факт:

"В городе Москве арестованы директор павильона N17 Мосминводторга Какулиди, бухгалтер того же павильона Елкина и кладовщик павильона Чабукиани. Расследованием установлено, что Какулиди, Елкина и Чабукиани внесли в кассу павильона личные деньги в сумме свыше 100 тысяч рублей, закупив все товары, имевшиеся в павильоне. Кроме того, путем разных комбинаций они скупили большое количество продовольственных товаров и водки в государственных снабженческих организациях. Товары были запрятаны ими на чердаке павильона под мусором и землей, в подвале среди дров и строительных материалов, под полом в подсобном помещении. В результате обыска изъято 580 л водки, 100 кг сливочного масла, 110 кг зернистой и паюсной икры и 15 кг сала".

Сберегательная ловушка

Собственно, у людей, застигнутых сообщением о реформе врасплох, для сохранения своих сбережений оставался только один выход — искать знакомых в сберкассах и оформлять внесение денег или разделение вкладов больше 3 тыс. руб. на несколько меньших. В воспоминаниях есть множество описаний того, как в сберкассы, особенно в сельских районах, приходили просители со своими кровными, хранившимися под матрасами, и валились в ноги заведующим сберкассами, кассирам, умоляя принять их деньги задним числом. Ведь они теряли при обмене наличных 90% своих сбережений. Кто-то из банковских работников соглашался помочь им из сострадания, кто-то — из корысти, требуя за услугу до половины суммы. Подобные явления наблюдались по всей стране.

Финансовые работники не предполагали, что их, так же как торговлю и общественное питание, и по той же схеме будет проверять МВД. Там, где сумма поступлений в сберкассы и отделения Госбанка в предреформенные дни резко отличалась от поступлений предыдущего периода, назначалась проверка, в ходе которой, как правило, все незаконные операции легко выявлялись.

"Работниками финансовых органов и учреждений,— докладывал Круглов,— широко практиковалось внесение личных денег в банковские учреждения под видом налоговых поступлений и в погашение ссуд по индивидуальному строительству, а также изъятие марок госпошлины с вложением на соответствующие суммы личных денег старого образца. Такие злоупотребления имели место почти во всех республиках, краях и областях".

В сводках МВД приводились десятки наиболее характерных случаев. В докладе Круглова от 8 января 1948 года говорилось:

"В городе Мурманске арестован начальник областного управления сберкасс Поляков, заведующий Центральной сберкассой Садовой, член ВКП(б), его заместитель Рябкова, член ВКП(б), заведующая операционной частью сберкассы Лепетухина, бухгалтер сберкассы Котольникова и фотограф артели "Кооператор" Яшина. Расследованием установлено, что указанные работники центральной сберкассы по распоряжению начальника областного Управления сберкасс Полякова, а также по собственной инициативе 15 декабря незаконно приняли вклады в сберкассу от родственников и знакомых финансово-банковских работников и за взятки от прочих лиц всего на сумму 457.487 рублей. Принятые вклады были оформлены задним числом и разделены на мелкие суммы. В числе незаконных вкладчиков оказались управляющий коммунальным банком Жиганов, внесший 6.000 рублей, работник областной конторы Госбанка Александров, внесший 7.000 рублей, и родственница управляющего областной конторой Госбанка Иванова, внесшая 4.000 рублей".

Однако гораздо чаще в документах встречались случаи, похожие на тот, о котором Круглов докладывал 23 декабря 1947 года:

"Секретарь Глусского райкома КП(б) Демельштейн 14 декабря после вскрытия пакета особого назначения предложил заведующему райсберкассой Стельмашенкову открыть сберкассу и принять вклады деньгами старого образца от ответственных работников района. Стельмашенковым было принято от руководящих работников района и их родственников вкладов на 224 тысячи рублей. Решением бюро Бобруйского обкома КП(б) Белоруссии от 20 декабря с. г. на всех коммунистов, принимавших участие в незаконной сдаче личных денег в сберкассу, наложены строгие партийные взыскания".

Подобная картина наблюдалась повсеместно. Руководителей, незаконно спасавших свои деньги, слегка журили, а принявших деньги по их приказу банковских служащих — сажали. Исключением стал только первый секретарь Калужского обкома ВКП(б), о котором Политбюро 13 марта 1948 года приняло следующее решение:

"ЦК ВКП(б) установлено, что первый секретарь Калужского обкома ВКП(б) т. Попов допустил антигосударственные действия, выразившиеся в том, что 14 декабря 1947 г., после опубликования постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары", в период, когда сберкассы были закрыты, используя свое служебное положение, с помощью начальника областного Управления трудовых сберкасс внес в сберкассу на себя, сына и брата 13.850 рублей, чем дал повод целому ряду других руководящих работников области совершить аналогичные антигосударственные поступки.

ЦК ВКП(б) постановляет:

За антигосударственные действия снять т. Попова И. Г. с поста первого секретаря Калужского обкома партии и исключить его из рядов ВКП(б)".

Полная проверка сберкасс и отделений Госбанка завершилась только к концу весны, и о ее результатах, как и о результатах всей проделанной работы, министр внутренних дел Круглов доложил Сталину и Берии 21 мая 1948 года:

"Органами МВД были вскрыты многочисленные факты злоупотреблений в торгующих предприятиях, финансовых органах и других учреждениях. С целью выявления всех преступлений, связанных с проведением денежной реформы, органами МВД наряду с усилением оперативных мероприятий была произведена в течение 1 квартала проверка в учреждениях Госбанка поступления сумм выручки от торговых и других организаций за 14 и 15 декабря 1947 года, и в тех случаях, когда выявлялась резкая разница в сравнении с суммами выручки за предшествовавшее время в сторону их значительного увеличения, все лица, сдававшие такие суммы выручки, тщательно проверялись, что дало возможность вскрыть большое количество преступлений. Тщательной проверке были подвергнуты также финансовые операции за те же дни в банковских учреждениях, в сберегательных кассах и других организациях.

В результате этих мер за время с 16 декабря 1947 года по 1 мая 1948 года органами МВД было выявлено скрытых от учета и похищенных товаров на 61.715.187 рублей и выявлено незаконных вкладов в сберегательные кассы и отделения Госбанка на 101.288.500 рублей.

За эти преступления привлечено к уголовной ответственности 19.551 человек. В числе привлеченных 4.401 членов и кандидатов в члены ВКП(б). У лиц, привлеченных за преступления, связанные с проведением денежной реформы, изъято: денег нового образца — 14.534.814 рублей; продовольственных товаров на сумму — 23.026.642 рубля; промышленных товаров на сумму — 16.288.313 рублей; других ценностей на сумму — 6.656.156 рублей, а всего на сумму 60.505.925 рублей. Общая сумма возвращенных государству средств в порядке возвращения ущерба, причиненного преступниками в ходе проведения денежной реформы, составляет свыше 160 миллионов рублей".

Казалось бы, судьбе тех, кто не пытался ничего спасать и строго по закону обменял свои сбережения, ничего не угрожало. Но на деле каждого пришедшего в выплатной пункт записывали, а затем милиция "интересовалась" всеми, чьи доходы казались оперативникам слишком большими.

Однако самыми пострадавшими в результате реформы оказались не спекулянты или трудоголики, а самые обычные колхозники. Они, как правило, не имели сберкнижек, и их утлые сбережения на смерть или свадьбы детей обменивались с конфискацией девяти десятых жалких сумм. Если вообще обменивались. В лихорадке реформы в отдаленные пункты новые деньги так и не завезли. Так что не спекулянты и дельцы, нажившиеся на войне и послевоенных трудностях, лишились неправедно нажитого, а самая обездоленная часть советского населения, которая потеряла все.

Собственно, тогда советские люди получили ответ на вопрос, стоит ли играть в игру, в которой все время меняются правила. Конечно, стоит. Если ты среди тех, кто эти правила устанавливает.