Правительство рассмотрело проект антикризисной программы
Вчера "малый Совнарком" — президиум правительства — в обстановке строжайшей секретности в течение семи часов рассматривал очередной проект антикризисной программы. Ъ публикует его на стр. 8. Программа, подготовленная под руководством первого вице-премьера Юрия Маслюкова, одобрена. Ее суть — подавление рынка государством.
Кабинет Примакова соблюдал политическую невинность сколько мог. На то был расчет. Примаков прекрасно понимает, что рискует потерять политический вес вместе с утратой доверия Думы. Но очевидно и то, что если кабинет будет проводить думскую политику, Россия пойдет по пути, который может закончиться железным занавесом.
Бесконечно тянуть время в условиях кризиса нельзя. Более того, сам факт промедления объективно подталкивает Примакова к проведению политики Думы. Логика проста: чем глубже кризис, тем радикальнее должны быть меры экономической политики. О монетаристском радикализме — предложении привязать рублевую массу к валютным резервам ЦБ и переложить ответственность за кредитно-денежную и валютную политику на МВФ и других кредиторов — речи нет. От него Примаков открестился вполне искренне. Тогда остается максимализм государственников. Именно он и отражен в проекте.
В ходе вчерашнего заседания проект, реальными авторами которого являются Сергей Глазьев, Юрий Петров (заместитель Глазьева, когда тот был министром внешних экономических связей и когда стал главой аналитического управления Совета федерации) и Альберт Агеев, один из руководителей аппарата правительства, подвергся чистке. Цель откровенно выразила Татьяна Парамонова: "Этого МВФ показывать нельзя".
На что потратил семь часов президиум правительства? Программа весьма своеобразно трактует политику процентных ставок. В ней говорится: "ЦБ должен обеспечить постепенное снижение ставок для стимулирования инвестиционных процессов". Идея популярная, ее активно лоббирует и директорский корпус и Юрий Лужков, который хочет, чтобы ставку снизили до 7% под оборотные средства. В условиях, когда уже в сентябре официальная инфляция составила 38%, согласиться с такими требованиями — значит раскрутить маховик эмиссии. С рыночной экономикой это не имеет ничего общего. Когда вчера пылких, политически ангажированных, но безответственных разработчиков при доработке проекта сменили сотрудники ЦБ, требование снижения процентных ставок было решительно перечеркнуто.
Есть в программе и другие "перегибы", которые не остались без внимания. Так, ЦБ может централизовать до 80% резервных средств коммерческих банков, предназначенных на закупку валюты. Это, конечно, не национализация, но на таком коротком поводке банки просто не смогут существовать. 80-процентный порог вчера был ликвидирован.
Окончательно программу отредактируют к 31 октября. Заодно допишут недостающие показатели (ставки налогов и таможенных пошлин). В таком виде ее и передадут в МВФ.
Программа проделывает любопытную метаморфозу. Если на первой стадии (см. проект, опубликованный Ъ 1 октября) речь шла об откровенно левом реванше — национализации банков, изъятии валюты у граждан,— то теперь она стала менее одиозной, но и менее конкретной. Какой из этого следует вывод? Суть программы неизменна, просто на каждой следующей стадии она становится менее откровенной. А это значит, что сколько бы масок ни примеряло правительство, лицо экономической программы прежнее: выход из кризиса должно обеспечить резкое вмешательство государства в экономику.
В теории все выглядит пристойно. Первый этап выхода из кризиса — недопущение крупномасштабной инфляции при обеспечении функционирования расчетной системы и установлении преград на пути бегства капиталов. Второй — решение проблемы неплатежей, расширение налоговой базы, оздоровление предприятий. Третий — расширение государственного спроса и превращение его в локомотив экономического развития.
Получается, что идеал разработчиков — южнокорейская модель. Структуру экономики задает "объединение проблемных предприятий в крупные корпорации, которые должны стать ключевыми партнерами правительства". По сравнению с сегодняшним запрограммированный завтрашний день выглядит светлым будущим. Если допустить, что вопреки традиции программа будет реализована, Россию ждет воспроизводство экономической модели, которая привела ту же Южную Корею к краху. Не говоря уж о том, что этот путь ставит государство выше права. А в этом у России опыта побольше, чем у Кореи.
Южнокорейский опыт России если и грозит, то в более отдаленной, чем считают разработчики программы, перспективе. Ключевую задачу первого этапа — недопущение инфляции — с такой программой не решить. По программе, максимально допустимый объем эмиссии до конца года может составить 40-60 млрд руб. И нет сомнения в том, что эта высота фабриками Гознака будет взята. Виктор Геращенко не согласен: он считает, что эмиссия не должна превысить 20 млрд руб. Однако выбора у правительства нет. Судя по параметрам бюджета последнего квартала года (см. стр. 3), минимальный объем эмиссии составит 50 млрд руб. А так как прогноз Геращенко, который в отличие от правительства занимается реальным регулированием экономики, заслуживает большего доверия, чем программа Маслюкова, можно не сомневаться, что уже в самом начале 1999 года российскую экономику ждет гиперинфляция.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ, КОНСТАНТИН Ъ-ЛЕВИН