Считает президент Тюменской нефтяной компании
"Кризисный опыт по-своему уникален. Экономика все расставит на свои места. Уйдут дутые олигархи и корпорации. Те российские компании, которые выживут, станут гораздо сильнее",— заявил президент Тюменской нефтяной компании СЕМЕН КУКЕС в беседе с корреспондентом "Коммерсанта" НИКОЛАЕМ Ъ-ПОЛУЭКТОВЫМ. Эта публикация продолжает серию интервью с крупнейшими российскими промышленниками, в которых собеседники Ъ говорят о нынешнем состоянии российской экономики.
Тюменская нефтяная компания (ТНК) создана в 1995 году. Контрольным пакетом акций владеет ЗАО "Новый холдинг", учрежденный на паритетных началах компаниями "Альфа-Эко" и "Ренова". По объемам добычи ТНК занимает пятое место среди российских компаний: в прошлом году ТНК добыла 21 млн т сырья, самостоятельно переработала 4,5 млн т. Доказанные запасы на закрепленных за компанией месторождениях составляют 1,9 млрд т нефти, вероятные — 3,4 млрд т.
"Кто выживет, станет сильнее..."
— После 17 августа особую актуальность вдруг приобрел банальный вопрос "как жизнь?". Как вы живете?
— Рецепт выживания один — повысить эффективность работы компании. За этот год мы очень резко снизили расходы, выезжая на места и с цифрами объясняя людям, что по-другому мы не выживем. Конечно, были увольнения (в этом году ТНК сократила персонал на 10 тыс. человек.— Ъ). Но было и другое: мы вынесли сервисные службы в самостоятельные подразделения, чтобы они не были на балансе. Все работы сейчас проводятся на конкурсной основе, т. е. минимум два кандидата на одну работу — теперь у руководителей наших региональных подразделений меньше возможностей для злоупотреблений.
— Но все это произошло еще до 17 августа...
— Я могу сказать, как на нас повлияло 17 августа. Мы собирались заложить под кредиты часть нефти, но не на затыкание финансовых дыр, а на то, чтобы начать расширяться — прикупать кого-то. Это не вышло, деньги не были получены.
Сейчас помогает то, что у нас есть смесь людей, доказавших свою состоятельность. Все направления бизнеса у меня закрыты людьми, хорошо понимающими западную экономику.
— То есть вы считаете, что основная проблема сегодня — в отсутствии грамотных управленцев?
— Во многом — да.
— А где их брать?
— Управленцев в компанию сейчас можно найти. Из-за сокращений, увольнений освободились отличные кадры. Технарей в России всегда было много. Только рыночников не хватает. Но Россия находится в процессе изменений, так что люди вполне могут научиться. А вот топ-менеджеров отыскать непросто.
— Вы относите появление на рынке труда большого количества уволенных квалифицированных специалистов к позитивным последствиям кризиса?
— Когда люди остаются без работы, это, конечно, плохо. Положительными в кризисе я считаю две вещи. Во-первых, старые рублевые долги компаний фактически уменьшились. До падения рубля долги ТНК были эквивалентны примерно $500 млн, а теперь это всего $150 млн. В результате компании, после того как все стабилизируется, станут инвестиционно гораздо более привлекательными. Эти долги все равно бы не отдавались, никто их не мог вернуть. Государство только-только пошло на уступки, но маленькие: платите текущие платежи, а те давайте серьезно реструктурируем. Так вот, жизнь сама это сделала.
И вторая полезная вещь — то, что российские компании, те, которые выживут, станут гораздо сильнее. Кризисный опыт по-своему уникален. Экономика все расставит на свои места. Уйдут дутые олигархи и корпорации. И если прежде эти процессы протекали годами, то сейчас идут гораздо быстрее. Это приведет к изменениям в ТЭКе России. Будет, бесспорно, передел нефтяной отрасли.
— Вы согласны с утверждением, что в кризисе выживают наиболее устойчивые и сильные компании, а это только на пользу экономике?
— Если кризис временный, то да. Лучший способ научить ребенка плавать — предоставить его самому себе в воде. Но нужно всегда иметь на подхвате спасателей. У нас сейчас не один кризис, а целых три: нефтяной отрасли, экономический и политический. И если в этих условиях компании живут и выживают, значит, кризис только на пользу.
Да, у нас сейчас нет денег, чтобы начать агрессивное наступление на рынок, но мы готовы. Как только ситуация стабилизируется, мы приступим к осуществлению своих планов.
"Я с сочувствием отношусь к нашему государству..."
— Вы не боитесь, что в ходе кризиса правительство "выдоит" из нефтяников все деньги для пополнения бюджета, и вы просто разоритесь?
— Сегодня "нефтянку" уже душит скрытый налог, навязанный нам Минфином. Нас заставляют продавать выручку на утренней спецсессии, а вечером, если нам нужно покупать доллары, мы очень много теряем на разнице курсов. Поэтому оборотные кредиты, которые необходимо восполнять, обходятся нам безумно дорого.
— Но ведь вы в свое время со страниц "Коммерсанта" приветствовали обязательную продажу 75% экспортной валютной выручки через биржу?
— Да, но я имел в виду только продажу на открытом аукционе. Курс должен определяться рыночными законами. Да и здесь я особо на государство не "наезжаю". Продавать нужно, это стабилизирует экономику России. Но продавать не в срочном порядке, не в три же дня. И не на спецсессии. Поставьте нормальные условия и нормальную торговлю — и никто не пострадает.
— Продолжая фискальную тему: в начале октября министр финансов Михаил Задорнов требовал повышения акцизов на экспортируемую нефть до $12, чем навлек на себя гнев "нефтяных генералов". Сегодня он предлагает увеличить его до $7 с нынешней ставки 55 рублей (чуть больше $3). Объективно ТЭК в состоянии платить такие налоги?
— Это просто несерьезно. Он может, только при этом очень скоро обанкротится. Даже сегодняшние налоги при нынешних низких ценах на нефть мы платим с трудом. Ведь нам постоянно нужны оборотные средства, а взять кредит сейчас очень сложно. Если раньше можно было прийти в любой банк и взять без проблем $10-30 млн, то сейчас за $5 млн борешься.
— А если деньги брать не из ТЭКа, то откуда?
— Розничная торговля не платит налоги. Мелкий бизнес не платит налоги. Люди не платят налоги. Нужно научиться собирать налоги у них, но это непросто.
— До сих пор российские власти не научились это делать. Россия уже фактически восемь лет живет при капитализме, какие только иностранные финансовые организации ни помогают нами деньгами и советом, но до сих пор один кризис следует за другим. Означает ли это, что в России у власти находятся некомпетентные люди? Вы 16 лет проработали в США, ощущали на себе последствия экономической политики правительства этой страны, можете сравнивать...
— Я всегда очень аккуратен в высказываниях по поводу ситуации в России. Я считаю отношение Запада к России абсолютнейше несправедливым. Дав мало, они требуют от России безумно много. Приведу пример: Западная Германия ежегодно вкладывает в Восточную до DM100 млрд, уже 10 лет! А нам МВФ дает $10 млрд и ожидает чуда.
И при этом замечают у нас только негативное. Россия и так сделала очень много шагов навстречу Западу: разоружение, развал нашего ВПК. Люди в России остались без работы, а рынок танков и самолетов — он что, исчез? Нет, только его заполнили западные страны. А возместили нам что-нибудь? Поэтому я с сочувствием отношусь к нашему государству и по действиям правительства высказываюсь очень аккуратно. Посудите сами: в мире не было примеров, чтобы за столь короткий срок собственность перешла из одних рук в другие, а при этом не произошло ни кровопролитий, ни войн. Это говорит о том, что и народ, и государство в общем-то мудрые. В Латинской Америке сейчас бы резали друг другу горло, случилось бы уже пять революций. А у нас — только правительство отставили, мирно, разумно...
— Вы говорите о прежних правительствах, а как вы оцениваете действия нынешнего?
— Нынешнее правительство, несмотря на его ошибки, я считаю относительно мудрым. В России не было кровопролитий, и народ, несмотря на то что извне ему никто серьезно не помог, справляется с кризисом достойнее, чем другие ближайшие страны. Я, как человек, живущий в стране, заинтересован в стабильности. Я понимаю трудности государства: с одной стороны, ему нужны деньги, чтобы платить бюджетником, а с другой стороны — у кого их взять? Очевидно, у того, у кого их взять легче,— у нефтяной промышленности. Правильно это? Неправильно... А что делать? Учиться собирать налоги. Но это процесс медленный, а деньги нужны сейчас. Поэтому, когда начинают "наезжать" на нефтяной комплекс и за горло берут, у меня возникает двоякое чувство. С точки зрения развития нефтяного бизнеса, это ужасно, с точки зрения стабильности в стране — это необходимо. Что, люди голодать, что ли, должны?
"Мы с правительством — одна команда..."
— Когда, по-вашему, можно ждать завершения всех кризисов, которые вы назвали,— нефтяного, экономического, политического?
— Нефтяной закончится только в том случае, если в Америке будет холодная зима. Если цена на нефть вырастет на $2 за баррель, то мы уже обретем некоторую стабильность. Сейчас баррель стоит $13, даже если будет $14,5 — уже можно жить. Я думаю, что улучшение может наступить уже этой зимой. Что касается внутренней ситуации, то пока не будет нормальной налоговой системы, ничего и не будет.
Вообще, чтобы преодолеть любой кризис, нужно диверсифицировать экономику. Цены на нефть падают. Для кого это хорошо? Для нефтехимии, она получает дешевое сырье. Именно в нее и нужно было вкладывать. Дешевое топливо стимулирует авиацию, что делает прибыльным туризм,— значит, нужно развивать туристический бизнес.
Диверсификация — это очень важно. Поясню на примере "нефтянки". Почему ТНК так активно занялась внутренним рынком? Потому, что рентабельность переработки при снижении цен на нефть резко возрастает. Вы же не заметили понижения цен на бензоколонках? Все, что связано с розницей,— это очень прибыльно. Хотелось бы еще и нефтехимию поднять, но на это пока нет средств. При стабилизации системы внутренний рынок России имеет огромные перспективы. А я верю, что в России будет стабилизация и рост.
— Какие отрасли промышленности, по вашему мнению, следует развивать в России в первую очередь?
— Надо стараться выстраивать все и в первую очередь сосредоточиться на создании конечного продукта. Когда мы говорим, что экспортируем нефтепродукты, то, как правило, это продукты, которые приходится дополнительно перерабатывать. Так что если мы хотим подняться с колен, то нужно ориентироваться на производство конечного продукта.
Какие отрасли? Компьютерную нам уже никогда не поднять. Автомобильную промышленность, очевидно, нужно как-то развивать. Смешно, что такая огромная страна ввозит машины из Украины и Узбекистана. Можно развивать строительный бизнес, например. Сельское хозяйство необходимо поднимать. И естественно, нефтехимию. Это самые явные примеры. Но главное — производить конечный продукт, как для внутреннего рынка, так и на экспорт. Смешно, что мы, страна нефти, импортируем высокооктановый бензин.
— Но где взять средства на перестройку экономики?
— Но ведь были же деньги! Просто нужно планировать, жить по карману. Кроме того, есть какие-то законы, которые необходимо принять, например закон "О соглашениях по разделу продукции". Без него не придет сюда иностранный инвестор. Например, только на наше нефтяное поле на Самотлорском месторождении мы легко привлекли бы $1 млрд инвестиций. А что такое $1 млрд прямых инвестиций в "нефтянке"? В таких проектах на каждый вложенный в скважины доллар приходится еще один доллар на инфраструктуру — строительство общежитий, дорог и т. п. То есть только здесь было бы вложено $2 млрд в экономику — это четверть всех денег, выделяемых нам МВФ!
— Вы наверняка выстраиваете для себя разные сценарии развития российской промышленности. Можете предложить самый худший и самый лучший из них?
— Если закон об СРП не будет принят, то нефтяная отрасль у нас в лучшем случае навсегда останется на уровне третьих стран--экспортеров сырой нефти. Если все останется, как сейчас, то я думаю, что нефтяные компании начнут рушиться уже в январе. Поверьте, что лучшие умы компании работают над оптимизацией финансов, налоговых платежей — все равно не получается сводить концы с концами. Не получается платить налоги, выплачивать долги. Надо понять, что мы с правительством — одна команда. Примите закон — и в отрасль потекут инвестиции, она будет нормально работать.