Группа "Самое большое простое число" если и приучила к чему-то за пять с небольшим лет своего существования, так это к тому, что ни одна их запись не похожа не предыдущую. В самом деле, первый альбом СБПЧ — возможно, ярчайший русскоязычный дебют нулевых — содержал в себе десяток текстов-скороговорок в сопровождении тревожной разреженной электроники. На второй пластинке проект обернулся целым оркестром: семнадцать участников, все играют и поют, в общем, примерно по Корнею Чуковскому — "бараны стучат в барабаны, сычи-трубачи трубят, летучие мыши на крыше платочками машут и пляшут". К третьему диску — "Флэшка" — от оркестра ничего не осталось: ядро СБПЧ, Кирилл Иванов и электронщики из "Елочных игрушек", внезапно взяли в руки гитары и запели нестройными голосами трехаккордные песни, смутно напоминающие русский рок эпохи застоя.
"Лесной оракул", четвертый альбом группы, который она едет презентовать в Москву, впервые вызывает при прослушивании нечто вроде узнавания. По первому впечатлению это примерно как USB 3.0 по отношению к обыкновенной "Флэшке" или, скажем, playbutton (в этом формате — маленький mp3-плеер, замаскированный под цепляющийся к одежде значок — тоже выходит запись) по отношению к компакт-диску. Здесь тоже сплошь песни несложные ритмически и гармонически, в большинстве своем пригодные для пения в условном подъезде под условную расстроенную шестиструнку. Различия скорее в нюансах — речитатива стало больше, чем на "Флэшке" (но меньше, чем на ранних записях), музыканты научились попадать в ноты и доли, с чем на предыдущем альбоме порой возникали проблемы, наконец, среди песен попадаются настоящие хиты: услышав мелодический хук из песни "Секрет", трудно потом от него отвертеться. Тематика — эдакие когда гротескные, а когда трогательные и щемящие побасенки из жизни людей и зверей; если на "Флэшке" выделялся трек "Охотник", то здесь все больше дичь — в прямом ("ты прижалась куропаткой") и переносном смысле. Опять же много детства, которое Кирилл Иванов, очевидно, считает самым захватывающим периодом в человеческой жизни; самая первая его группа называлась "Акустика детской речи". Песня про вечеринку в лесу — просто-таки готовый мультфильм.
Размышляя о том, почему СБПЧ изменили традиции на каждой новой записи перепридумывать заново себя и свою музыку, приходишь вот к какому выводу. Этих людей много и часто хвалили за то, что они, мол, здорово улавливают пресловутый цайтгайст; все так, и похвалы были по делу — однако в них, кажется, не учитывалась одна важная деталь. Даром что Кирилл Иванов по основному роду занятий тележурналист, СБПЧ никогда не занимались прямой трансляцией витающих в воздухе смыслов и настроений — если уж на то пошло, они им скорее оппонировали. Лишили русский хип-хоп бита — то есть почвы под ногами — ровно в тот момент, когда он на эти самые ноги с грехом пополам встал. Собрали свой пестрый многоликий оркестр тогда, когда доминирующими эмоциями в обществе, наоборот, было размежевание, расползание по углам, "хочу обратно в ракушку", как пела другая группа, общающаяся с цайтгайстом на ты. Пришли к русскому року до того, как "Первый канал" сделал из дня рождения Виктора Цоя всенародный праздник, а 40-летие "Аквариума" обернулось волной спецпроектов. Наконец, сама история СБПЧ, с этими непрестанными, неконтролируемыми стилистическими мутациями порой натурально патологического свойства — что это, как не плевок в лицо сонной, скучной, бессобытийной стабильности, которая в нулевые на всех уровнях вплоть до государственного понималась несомненной добродетелью?
Сейчас же, когда мир вокруг, наоборот, обуяла жажда изменений, Баба-яга вновь против; вместо того чтобы быть со своим народом там, где их народ, к несчастью, есть, СБПЧ примечательным образом отказываются меняться и вместо этого внезапно выпускают красивый и яркий апдейт своего предыдущего альбома — при желании, в строчке "мы все забудем, мы все простим" из песни "Улицы" можно даже услышать полемику с лидерами площадных протестов. По-видимому, им просто неинтересно быть как все — и именно поэтому нам интересно с ними.
ArteFAQ, 24 ноября, 21.00