Вышла уникальная книга о русской эмиграции в моде
Книга Александра Васильева "Красота в изгнании" издана на русском языке в Италии. В ней впервые подробно рассказано о вкладе русской эмиграции в развитие мировой моды, о захватывающих судьбах русских красавиц-манекенщиц из аристократических семей Романовых, Юсуповых, Трубецких, Оболенских. Ъ публикует отрывки из книги, снабженной уникальными фотографиями из частных архивов.
Где теперь Вы вянете, старея?
Годы ловят женщин в сеть морщин —
Так в стакане вянет орхидея,
Если в воду ей не бросить аспирин.
Хорошо, что Вы не здесь, в Союзе.
Что б Вы делали у нас теперь, когда
Наши женщины — не вампы, не медузы,
А разумно кончившие вузы
Воины науки и труда!
Александр Вертинский
...Дом моды "Валентина" существовал в Нью-Йорке в 1928-1957 годах. Основательница дома и создательница моделей — Валентина Николаевна Санина. Дата рождения этой удивительной женщины вызывает споры и порождает легенды.
Согласно американским источникам, Валентина Санина родилась 1 мая 1904 года в Киеве. Не спорим о месте рождения. Однако более глубокое изучение российского периода биографии Саниной доказывает, что годом ее рождения следует считать 1894-й, если не более ранний. Свой возраст Санина убавила, уже живя в Америке, и всю жизнь упорно придерживалась ею же созданной версии. Лишь после ее смерти было объявлено, что она скончалась в 90-летнем возрасте, то есть была раскрыта "тайная" дата рождения.
Триумфы Саниной в качестве автора костюмов к бродвейским спектаклям было принято объяснять могуществом и влиянием ее мужа, известного продюсера Джорджа Шлея. А ее известность — в определенной степени — дружбой с Гретой Гарбо, которая впоследствии стала любовницей Шлея. Из поля зрения биографов Саниной ускользнули многие важные факты ее жизни. И уж, конечно, стоит рассказать подробнее о ее романе со знаменитым "русским Пьеро" Александром Вертинским. Это было еще до отъезда Саниной за границу.
В сезоне 1917/18 года она начала играть на харьковской сцене. Роковая встреча певца и актрисы произошла в Харьковском доме артиста, в подвале которого находилось веселое артистическое кабаре. Вертинский вспоминал: "Санина лениво тянула через соломинку какой-то гренадин и спокойно разглядывала меня, перед тем как проглотить. Я понял, что я погиб, но сдаваться без боя не собирался. На ней было черное, глухое до горла, закрытое платье, а на шее висел на ленточке белый хрустальный крест... Так началась 'история моей болезни'".
Черное платье с хрустальным крестом стало впоследствии фирменным украшением дома Валентины. В число клиенток Валентины входили самые знаменитые актрисы театра и кино, а также балетные и оперные дивы. Одной из ее любимых клиенток была Грета Гарбо. Сначала подруга, потом соперница, а в конце жизни злейший враг, она сыграла огромную роль в жизни и судьбе Валентины. Санина была внешне похожа на кинозвезду, и, по свидетельствам современников, первое время Валентина и Грета посещали вместе вечера, часто в одинаковых платьях, чтобы еще больше подчеркнуть свое сходство.
...В Париже 30-х годов, кроме профессиональных манекенщиц, славились русские красавицы, которых снимали лучшие фотографы. К группе этих признанных светских красавиц следует отнести княжну Наталью Павловну Палей, прославившуюся еще в 20-е годы. Жизнь и судьба Натальи Палей восхитительны и грустны одновременно. Она родилась 5 декабря 1905 года в предместье Парижа Булонь-сюр-Сен, в особняке, принадлежавшем ее отцу Великому князю Павлу Александровичу, дяде императора Николая II и отцу Великой княжны Марии Павловны. Маленькая Наташа была плодом страстной любви великого князя и Ольги Валериановны Карнович, известной светской красавицы. Она славилась своим умением выбирать и носить драгоценности и передала это умение Наташе, впоследствии ставшей в Париже кумиром модного света. Стройная и привлекательная Натали могла найти себе завидную партию среди русских аристократов с блестящим титулом, бывавших в доме ее матери. Но она связала свою судьбу с миром моды.
Будучи знакома со знаменитым кутюрье Люсьеном Лелонгом, человеком талантливым, но тщеславным, она поступает манекенщицей в его дом. В 1927 году Лелонг женился на княжне Палей. За годы их брака, продолжавшегося официально 10 лет, Натали Палей становится символом не только дома "Лелонг", но и "красоты в изгнании". Начиная с 1928 года журнал "Вог" регулярно публикует ее портреты. Она вдохновляет своей красотой лучших фотографов того времени — барона Георгия Гойнинген-Гюне, Сесиля Битона, Хорста П. Хорста и многих других.
Семейная жизнь четы Лелонг не была счастливой. Безусловно, знаменитый создатель мод гордился своей красавицей женой, чьи фотографии украшали страницы журналов. Но она сама предпочитала общество своих друзей — мужчин одаренных и ярких, видевших в ней олицетворение красоты, которой они поклонялись, но не стремившихся к интимной близости.
Помимо знаменитых фотографов, среди ее друзей были талантливый русский художник Павел Челищев, Кристиан Беар и, конечно, Жан Кокто и Серж Лифарь. С Кокто и Лифарем у Натали были романы хоть и бурные, но больше платонические, чем страстные. Ясно, что "настоящие" мужчины отталкивали Натали: она видела в них угрозу своей красоте и предпочитала обожание, поэзию чувств.
... Даже такие знаменитые впоследствии красавицы большого парижского света, как леди Абди, урожденная Ия Григорьевна Ге, были одно время вынуждены заниматься кустарной работой, чтобы прокормить себя и семью в Париже в 20-х годах. Вот что рассказала леди Абди в интервью автору, данном за несколько месяцев до ее кончины: "Моя лучшая подруга Мися Серт считала, что у меня способности в портновском искусстве, так как я сама выдумывала платья, различные детали и сумки. Около 1929 года сделала сумки-мешки собственного сочинения. Их тогда очень много продавалось повсюду. Затем эти мешки и рисунки для сумок я отдавала в работу в маленький дом белья 'Анек', который моя мать, бывшая актриса Александринского театра Анна Ивановна Новикова, открыла со своей подругой мадам Каменской. В один прекрасный день я увидела у Шанель, у манекенщиц, наши сумки-мешки из дома 'Анек' и сказала ей: 'Это же мешки, которые я делала для дома своей матери'. Но Шанель ничего не стеснялась и ответила: 'Теперь вы работаете для меня, и это все равно'. Я же знала, что это не все равно. Дом моей матери 'Анек' был делом маленьким, и начинать процесс мы не могли. Шанель прекрасно знала, что никаких процессов против нее не будет, и несколько моих 'кустарных' моделей из 'Анек' были скопированы и продавались у Шанель".
Тем не менее слава леди Абди как арбитра элегантности росла. Ее часто приглашали на светские маскарады и вечера, которые устраивал тогда в Париже светский жуир граф Сириль де Бомон. Одним из самых знаменитых костюмов леди Абди для одного из таких вечеров был наряд из воздушных шаров, а вместо головного убора — морская раковина...
Высокая статная голубоглазая блондинка с прекрасной осанкой и гордым лицом, она знала себе цену. Обладательница безупречного вкуса, леди Абди была строга в выборе цвета. Она рассказывала: "Для платьев я люблю красный цвет, голубой — к моим глазам, лиловый и всего его оттенки — красно-лилово-синий. Есть такие оттенки, которые трудно передать словами. Теперь мне 95 лет и я решила больше не модничать. Ведь кругом такие провинциалы!"
Судьба леди Абди в конце 30-х — начале 40-х годов складывалась загадочно и невероятно. Она связала свою судьбу с итальянцем, представителем правительства Муссолини, неким Энзио. Обвиненная в шпионаже в пользу Италии, она была арестована, а после оккупации Парижа немцами выслана в Виши. "Если это спасет Францию, я еду в Виши",— комментировала леди Абди.
В самый разгар сталинского террора, в 1937 году, она отправляется в Москву — поступок по меньшей мере странный для русской эмигрантки. "Отец был разбит параличом и вдруг вспомнил, что у него в Париже есть дочь. Тогда я впервые увидела Москву — очень грустное зрелище. Была зима, все покрыто снегом, и мой отель 'Метрополь' находился недалеко от Кремля. По улицам ходила черная толпа,— вспоминала она.— А я смотрела в окно и видела Кремль весь в снегу. Мне было очень грустно".