"Габсбурги теперь ходят в обычную школу"

Интервью наследника самой старой императорской династии в Европе

Карл I — последний император из династии Габсбургов, почти 700 лет управлявших Австро-Венгерской монархией, некогда самой обширной в Европе, отрекся от престола в ноябре 1918 года и закончил свои дни в изгнании на далекой португальской Мадейре. Его старший сын, Отто фон Габсбург (1912 года рождения), долгие десятилетия считавшийся наследником императорского дома, умер в прошлом, 2011-м году, чуть не дожив до столетия. Сегодня наследники дома Габсбургов — два его сына: старший — Карл и младший — Георг, уже просто Габсбурги, без приставки "фон".

Младший из них тесно связан с Венгрией, где его величают Дьердь: там он живет и работает последние 20 лет, сначала послом по особым поручениям правительства Венгрии, а затем председателем Венгерского Красного Креста. "Огонек" поговорил с Георгом Габсбургом о том, каково было делать карьеру с такой фамилией.

— Ваша семья смогла вернуться в Венгрию почти 70 лет спустя после отречения от австрийского и венгерского престола вашего дедушки, императора Карла. Это было в 1989-м, на волне перестройки, когда в стране шла смена системы и вашему отцу Отто фон Габсбургу даже предлагали баллотироваться в президенты Венгрии. Вы вместе с ним впервые попали в Венгрию, а потом остались здесь жить. Расскажите, как это — вернуться жить и работать в страну, где некогда правили твои предки?

— Если быть точным, первый раз мой отец приехал в Венгрию с кратким ознакомительным визитом еще в 1988-м. А на следующий,1989-й год Габсбурги собрались в начале апреля в Будапеште по поводу кончины бывшей императрицы Австро-Венгрии — Зиты, жены императора Карла I и моей бабушки, которая скончалась все на той же Мадейре. Панихида по усопшей прошла в будапештском соборе Святого Матьяша, где в далеком 1916-м состоялась коронация Карла и Зиты.

После этого визиты отца в Венгрию стали регулярными. Он старался брать меня с собой. В том же, 1989-м, году одна из венгерских партий — возрожденная после многолетнего запрета Партия мелких хозяев (она была запрещена после антисоветского восстания 1956 года.— "О") — предложила ему баллотироваться в президенты.

Но отец ответил отказом. Во-первых, предложение поступило лишь от одной партии. А во-вторых, старший Габсбург тогда работал в структурах Европарламента (ЕП) и считал, что там он будет Венгрии намного полезнее, поскольку Будапешт тогда только начинал задумываться о переговорах с ЕС о возможном вступлении и многое было еще неясно. В самом деле, тогда отстаивать интересы стран Восточной Европы в ЕП было особо некому: Отто фон Габсбург стал чуть ли не единственным лоббистом этого региона.

— Про вашего отца в целом понятно, а сами вы в каком качестве приехали в Венгрию?

— Начнем с того, что я так и не успел окончить университет: не успел написать диссертацию и даже не защитил диплом. Пожалуй, нынче это имеет свои плюсы: никому в голову не придет проверять мои учебные труды на предмет плагиата. А то смотрите, что в Европе творится: пошла мода проверять на плагиат всех — от президентов до депутатов. Ко мне же в этом плане не подкопаешься.

Но если серьезно, случилось вот что. Я начинал изучать право в университете Инсбрука. Через год понял, что это не мое призвание. Перевелся в университет Мюнхена на отделение истории и политологии. Потом успел еще поучиться в Мадриде — изучал историю Испании и историю ислама. Потом снова Мюнхен. Параллельно пришло увлечение телевидением. Отец, кстати, тоже немало поработал в СМИ, но в основном в прессе.

Я же, повторю, увлекся телевидением. Случилось это так. Как-то к отцу приехала съемочная группа немецкого центрального канала ZDF из исторической редакции. Познакомились, разговорились. Меня это увлекло. В итоге они предложили мне попробовать что-то сделать для них. Помню первое серьезное задание от телеканала ZDF: за три месяца сделать 45-минутный фильм о развитии в Европе сети скоростных железных дорог. Для меня, тогда молодого человека, это было немалое испытание, которое я выдержал.

Впрочем, телевидение увлекало меня еще с детства: когда родители выговаривали, что я слишком много торчу у ящика, я отвечал, что это нужно для будущего. Ну а после первых месяцев работы на историческую редакцию ZDF я понял, что это мое. Прошел чуть ли не все редакции ZDF: работал и в политической редакции, и в редакции новостей. Во второй половине 1980-х побывал со съемочной группой в Омане, Афганистане, Пакистане, Египте — изучал исламский мир в университете, а тут представилась возможность увидеть его своими глазами. Тогда я понял, что без истории ислама нынешние события в этих странах нельзя понять. Конечно, работа на телевидении была интереснее, чем учеба в университете...

А потом наступил 1989-й — перемены в Восточной Европе и в Венгрии. Было уже не до окончания университета. Я постоянно ездил с отцом, организовывал поездки, встречи. Начал учить венгерский, создал свою продюсерскую компанию на венгерском телевидении. Словом, жизнь пошла по другой колее.

— Ваша продюсерская деятельность в Венгрии оказалась очень успешной. Вам повезло?

- В начале 1990-х в Венгрии заговорили о частном телевидении. Получилось так, что моя продюсерская компания вместе с компаньонами стояла у истоков первого частного телеканала Венгрии — TV-2, который получил лицензию в 1996-м и запустил вещание в 1997-м. Проект оказался успешным: канал занял ведущие позиции и вплоть до 2002 года я оставался в его руководстве. Как продюсеру канала приходилось делать все — и закупать фильмы, и финансировать продукцию канала, и организовывать совместные проекты, и отвечать за международные связи. Потом моя компания продала свой пакет акций TV-2, и я вышел из проекта. Но это был уникальный опыт — пройти путь от 24-страничного бизнес-плана до организации канала, где в штате сотни людей.

— А как вы пришли в дипломатию?

— В 1997-м премьер Венгрии — тогда это был социалист Дюла Хорн — предложил мне стать послом по особым делам при правительстве. Я был не против, но назвал три условия. Первое: мое назначение одобряют все парламентские партии (я не хотел становиться партийным функционером или послом какой-то одной партии). Второе: работа послом не должна мешать заниматься другими делами (в это время как раз начинался телевизионный проект). И, наконец, третье, и самое существенное. Я не должен получать за работу ни форинта, за исключением оплаты разъездов и протокольных мероприятий. Логика была проста: без зарплаты я остаюсь независимым от любых правительств, которые меняются после каждых выборов, и сам волен решать, поддерживать или не поддерживать то или иное решение кабинета. Для меня это было очень важно.

Как ни странно, этот третий пункт оказался для властей самым легким для выполнения. Но, как полагаю, именно благодаря ему я с 1997 года остаюсь послом при канцелярии правительства, хотя кабинеты меняются.

— Вы уже восемь лет — с 2004 года — возглавляете Венгерский Красный Крест. Трудно было перестроиться после работы на коммерческом телевидении?

— Инициатором моего выдвижения выступило одно из региональных отделений. Для меня это было неожиданным. Я долго думал: все-таки Красный Крест в Венгрии объединяет примерно 180 тысяч человек. Сотни подразделений, тысячи добровольцев — я никогда не сталкивался с работой таких масштабов. Но потом подумал, что работа Красного Креста во многом связана с международной деятельностью, с налаживанием отношений с соседними странами, а это мне близко. И тогда я решил, что, наверное, могу быть полезен. Думаю, не ошибся, так как спустя четыре года, в 2008-м, был вновь переизбран на пост председателя.

— Если не возражаете, несколько слов о династии Габсбургов. После смерти вашего отца в прошлом году главой семьи стал ваш старший брат Карл. Часто ли собирается вместе ваша семья, в которой, говорят, три сотни членов?

— Откровенно говоря, в полном составе нечасто. Все живут в разных странах. У всех свои дела и свои заботы. Сегодня Габсбурги — политики, дипломаты, художники. Мой старший брат работал и на дипломатическом поприще в ООН, представляя непризнанные народы, и занимается бизнес-проектами в СМИ.

А семья... За последние годы в почти полном составе мы собирались дважды. В 2004-м, когда Ватикан причислил моего деда — императора Карла I — к лику блаженных за его усилия по прекращению Первой мировой войны. И в прошлом году, на похоронах отца.

— Вашего отца похоронили в Вене, а его сердце — в аббатстве Паннонхалма в Венгрии. Такова была его воля?

— Тело отца покоится в фамильной усыпальнице Габсбургов (Капуцинеркирхе в Вене.— "О"), а сердце свое Отто Габсбург завещал похоронить в бенедектинском аббатстве Паннонхалмы, старейшем монастыре Венгрии, заложенном еще в 933 году, там, где он учился в гимназии, где выучил венгерский язык и понял, что главный смысл нашей жизни "слушать сердцем своим". Он очень любил Венгрию, и в Венгрии его тоже любили.

— У Габсбургов были родственные связи с династией Романовых. Кажется, дочь Павла I — Александра Павловна в 1799-м стала женой эрцгерцога Иосифа, правителя Венгрии, и соответственно королевой Венгрией. Были ли после этого какие-то родственные союзы между двумя династиями?

— Примеров брачных союзов Габсбургов и Романовых немного. Причиной тому было главным образом различие в вероисповедании. Габсбурги — истовые католики. Однако примеры были, и самый последний — моя семья. Моя жена — Эилика фон Ольденбург — герцогиня из рода Ольденбургов, из которого произошла и Екатерина Великая. Так что, пусть и с натяжкой, можно сказать, что моя семья — пример союза Габсбургов и Романовых.

— Насколько я знаю, ваша жена занимается так называемой терапией лошадьми?

— Да, помимо того, что она отличная мать, жена, друг и хозяйка, она занимается и этой, по сути, гуманитарной деятельностью, так как проводимые ею занятия предназначаются больным, калекам и умственно отсталым. Правда, занятия эти платные. Ведь Габсбурги — люди из плоти и крови, у которых тоже есть расходы, а их надо оплачивать. А моя должность — добровольная, я зарплаты не получаю.

— У вас трое детей — две дочки и сын. Кем вы их видите в будущем?

— Не хочу ничего загадывать. Вырастут — пусть сами решают, кем им быть. Наша задача — дать им все, что нужно. Сейчас они ходят в обычную венгерскую школу под Будапештом и очень довольны. Мой отец за меня никогда ничего не решал, и я тоже хотел бы быть таким отцом.

— Не секрет, что в сегодняшней Восточной Европе, которая в ХХ веке потеряла своих монархов, есть определенный запрос на восстановление монархий. Взять хотя бы Румынию, где начат сбор голосов за референдум о восстановлении этого института, Албанию, Сербию, Болгарию. Как вы оцениваете шансы на восстановление монархий Восточной Европы?

— Эта непростая тема. Я бы не сказал, что эпоха монархий окончательно ушла в прошлое. У монархии есть много плюсов, но главный вопрос — вопрос легитимации. Нужна поддержка народа, народ должен определить, какую форму государственности он хочет. Если большинство скажет — да, мы хотим монархию, то так тому и быть. Но сейчас в Восточной Европе столько нерешенных проблем, что вопрос о монархии, по-моему, не самый актуальный.

Беседовал Федор Лукьянов, Будапешт