В конце сентября чемпионат мира по футболу 2018 года, который пройдет в России, стал принимать конкретные очертания. Международная федерация футбола (FIFA) отобрала 11 городов, которые примут матчи турнира. О ходе подготовки к чемпионату генеральный директор оргкомитета первенства АЛЕКСЕЙ СОРОКИН рассказал корреспондентам "Ъ" АЛЕКСЕЮ ДОСПЕХОВУ и АФСАТИ ДЖУСОЙТИ
— Давайте начнем с того, как отбирались города для чемпионата мира. Их выбор был действительно полностью отдан на откуп FIFA? Российская сторона никак не могла на него повлиять?
— Выбор городов — это сложный процесс, ведется на протяжении примерно года. Российская сторона готовила всю информацию для FIFA, собирала все, скажем так, технические данные. Причем собирала с помощью не только региональных властей, но и федеральных ведомств, например Росстата. Была использована вся совокупность данных, для того чтобы правильно оценить наши регионы. Оценивались они по пяти критериям, которые, в свою очередь, делились на массу субкритериев. Параллельно с этим в каждом городе специальная комиссия проводила инспекцию. Конечно, основу этой комиссии составляли специалисты FIFA. Но мы также в ней принимали участие. Посетили все города. И затем по итогам этой работы был создан технический отчет, предоставленный FIFA. Ну а дальше Международная федерация исполнила свою прерогативу по окончательному отбору городов из списка кандидатов. С тем, что это сделает FIFA, мы согласились еще на этапе подачи заявки, это записано во всех фундаментальных документах.
— Вариант, при котором чемпионат примут 11 городов, а не десять, допустим, был единственным?
— Мы знали, строго говоря, не количество городов под чемпионат, а количество стадионов — двенадцать. Для FIFA это важнее. Так что с городами были возможны комбинации. Но летом мы получили письмо от FIFA, в котором нас очень вежливо попросили предусмотреть в Москве не больше двух стадионов. Из-за этого сразу возникла нынешняя конфигурация.
— А почему в FIFA не соглашались на большее количество стадионов в Москве? Ведь из-за этого без чемпионата мира осталась легендарная арена "Динамо".
— Сочли, что это слишком серьезное обременение для московской инфраструктуры. Даже такой большой город, как Москва, может испытывать определенные сложности с таким потоком болельщиков. Каждый стадион чемпионата мира принимает матчи в среднем раз в четыре дня. Если в городе три стадиона, соответственно, в нем практически ежедневно играется матч. Получается огромная нагрузка на аэропорты, гостиницы. А на Москву во время первенства она и так ляжет колоссальная, даже если не учитывать собственно игры. Концепцией предусмотрено и проведение в столице конгресса FIFA, и жеребьевки финальной части. Да и вообще, Москва — это такой опорный транспортный центр для дальнейшего перемещения болельщиков. У нас не все города связаны друг с другом.
— Почему, выбирая между спартаковской и динамовской аренами, предпочтение отдали первой? С динамовским стадионом все так плохо?
— Я уверен, что это будет хороший современный стадион. По согласованию с властями Москвы был сделан просто более надежный выбор. У стадионов очень разные стадии готовности. В случае со "Спартаком" мы уже видим очертания арены. "ВТБ Арена" же существует в режиме проекта, находится в начальной стадии работ по демонтажу старого стадиона. Мы не могли рисковать.
— Большинство людей, которых не устроил выбор городов, недовольны тем, что "отстегнули" Краснодар...
— "Отстегнули" бы другой город — возмущались бы другие люди.
— Нам кажется, что в случае с Саранском возмущение было бы не так заметно.
— Зря вы так думаете. Мы с самого начала понимали, что процесс отбора городов неприятный и достаточно болезненный. Так было со всеми чемпионатами мира. Болезненным он был в Германии, Бразилии... Всегда какие-то города считают, что они больше достойны чемпионата, чем те, кто обошел их. А сравнивать города, на мой взгляд, просто неэтично.
Но про Саранск действительно спрашивают часто. Странно. Похоже, все, кто о нем говорит, просто там не были. Никого ни с кем не сравнивая, хочу сказать, что у Саранска концепция подготовки к чемпионату мира достаточно продуманная. Нам было очевидно, насколько серьезные усилия ради нее прилагаются и насколько взвешенный анализ сделан.
— Но вам по крайней мере понятно, почему FIFA оставила такой набор городов, почему Краснодар, где есть два не последних клуба премьер-лиги, вычеркнули?
— Думаю, что здесь, конечно, основную роль сыграла близость к Краснодару Сочи. Два города в одном регионе — это концептуально, что ли, не подходило FIFA... Вообще, выбор городов можно производить по многим принципам. Мы все их анализировали, обсуждали. Можно применить простой финансово-экономический принцип. Можно следовать чисто футбольному. Можно — культурно-социальному. Говорить о делении на "плохие" и "хорошие" города в данном случае абсурдно. Тем более абсолютно надежных городов у нас не так уж много.
— Готовых хоть сегодня принять чемпионат мира нет вовсе, правда?
— Можно говорить о готовности сделать это в обозримом будущем. Тогда в список попадут Москва, Санкт-Петербург, Казань, Сочи. У них уже имеется значительная часть необходимой для чемпионата мира инфраструктуры и очевидна возможность формирования недостающей в ближайшее время. Все остальные города должны пройти большой путь, для того чтобы хорошо подготовиться к чемпионату.
Но давайте вернемся к принципам отбора. Победил, как я уже сказал, концептуальный. А концепция заключается в том, чтобы чемпионат охватил разные регионы, отразил культурное многообразие нашей страны. В той конфигурации, что возникла, оно, согласитесь, отражено. У нас представлены запад России, Татарстан, Дон, Поволжье, Урал, даже субтропики благодаря Сочи. Мы еще на этапе заявки говорили, что хотим показать всю Россию, организовать чемпионат мира от души — от многообразной, многонациональной и мультикультурной российской души. Вот, по сути, мы к этому и пришли.
— Владивосток, чтобы многообразие стало еще более полным, в качестве кандидата не рассматривали?
— Есть какие-то логичные пределы дистанций для чемпионата мира. Нельзя превосходить общепринятые лимиты. Владивосток вызвал бы, мягко говоря, вопросы у FIFA. Мы, честно говоря, думали насчет Новосибирска, но все-таки решили не рисковать... И потом, надо ведь думать о комфорте болельщиков и спортсменов. Двухчасовой перелет — это не очень обременительное путешествие. А вот пятичасовой — уже долго.
— Транспортная доступность — это не только самолеты. Болельщики на чемпионатах мира перемещаются и наземным транспортом...
— Наше преимущество как раз состояло в том, что в России развит железнодорожный транспорт.
— Вы удивляете. По сравнению с чем развит? Чемпионаты мира проходили в Германии, Японии и Южной Корее, например...
— В ЮАР, которая принимала последний чемпионат мира, и в Бразилии, которая примет его перед нами, дела с железными дорогами обстоят хуже. В Бразилии ими связаны не все города. Там тоже делали упор на воздушный транспорт.
— Недавно Министерство транспорта предложило отказаться от идеи строить к чемпионату мира высокоскоростные железные дороги. Если это предложение будет принято, транспортная доступность пострадает?
— Здесь важно соотношение между затратами и пользой для граждан. Конечно, ни в коем случае нельзя строить высокоскоростные железные дороги только ради чемпионата мира. Чемпионат — это в конце концов 30 дней. Это не повод идти на экстремальные инвестиции. Все решения должны быть обоснованными, взвешенными. Даже FIFA призывает нас ничего не строить эксклюзивно для чемпионата мира. "Не стройте ничего, что вам не понадобится впредь",— говорят нам наши коллеги. Если после чемпионата останутся объекты, которые не будут использоваться, это и самой FIFA нанесет имиджевый ущерб. Им же будут пенять, что они стимулировали создание убыточного предприятия. Поэтому там, где не надо строить большой аэропорт, будем строить временный терминал. Где не надо какую-то спортивную инфраструктуру — построим временную. Но, конечно, это все не относится к стадионам. У нас нет сомнений, что все они будут востребованы.
— Какой город у нас самый проблемный?
— Я, к сожалению, не могу отвечать на такие вопросы, потому что, повторю, не хочу и не имею права сравнивать города. Точно так же, как FIFA не сопоставляла страны--кандидаты на право принять у себя чемпионат мира. Это общий принцип. Но, если честно, проблем у всех хватает. Не готовы мы прямо завтра взять и провести у себя чемпионат мира. Мы и не скрывали этого от FIFA. Мы честно сказали, что нужно готовиться, строить нужно много, что стадионов приличных в большинстве городов нет, что есть проблемы и с гостиницами, и с аэропортами. Самое главное, что принято решение встать на путь развития. К счастью, многие инвестиции уже были запланированы в соответствующих региональных и федеральных программах развития еще даже до того, как мы получили право принять у себя чемпионат мира.
— А кто будет руководить собственно строительством? Появится ли организация наподобие "Олимпстроя", созданного "под Сочи"?
— Этот вопрос сейчас интенсивно обсуждается. Один из способов управления строительством вы упомянули в вопросе. Есть еще несколько.
— Например?
— Ну, можно отталкиваться от классификаторов. Первый классификатор — это централизованный, децентрализованный. Пример централизованного — Сочи, пример децентрализованного — Казань, которая примет универсиаду в 2013 году. Второй классификатор — это разбивка по федеральным ведомствам. То есть может появиться целевая программа, которую ведомства будут выполнять. Есть и другой вариант — выбрать одно ведомство и назначить его ответственным. Наконец, есть лондонский способ, примененный при подготовке к Олимпиаде, когда федеральное ведомство образует некую структуру, агентство, как угодно его назовите, и уже оно дальше выбирает профессиональных управленцев, выбирает способ реализации программы.
— Во сколько обойдется России чемпионат мира? Министр спора РФ Виталий Мутко называл цифру 600 млрд руб. Она имеет отношение к действительности?
— Я прекрасно знаю, как эта сумма высчитывалась. Тут механизм понятный. Для начала собираются заявки от регионов, в которых они обрисовывают свои потребности. А дальше специалисты, как скульпторы, изымают все лишнее, и остается только то, что действительно нужно. Конечно, чемпионат может стоить и больше 600 млрд руб. Но если говорить об оптимальном сценарии, то цена именно такова.
— А "максимальный" сценарий?
— Больше 1 трлн. Там нет предела совершенству. Могу вам рассказать о том, что от регионов поступили заявки, например, на мусоросжигательные заводы. Можно ли организовать чемпионат мира без мусоросжигательного завода? Можно. Но будет ли город лучше с мусоросжигательным заводом? Конечно, будет. Далее — вопросы благоустройства города. Можно благоустроить только протокольные маршруты, а можно — весь город.
Или стадионы... Много говорят, например, об арене на Крестовском острове в Санкт-Петербурге. Да, она дорогая. Но там просто реализуются достаточно сложные технические решения — выдвигающееся поле и раздвигающаяся крыша. Это все существенное удорожание. И дело не в том, на что намекают некоторые люди, недовольные затратами. Это просто дорогой стадион, и все. А для меня, как организатора, важно, чтобы были качественные стадионы. То есть Карфаген должен быть разрушен, стадионы должны быть построены. Цена — вопрос другой.
Кстати, и результаты исследования общественного мнения, которое по нашей просьбе недавно провел ВЦИОМ, говорят о том, что главные плюсы от проведения чемпионата мира жители страны видят как раз в появлении новой инфраструктуры. Более половины всех опрошенных — 53% — ждут возведения новых спортивных объектов. 29% респондентов уверены, что турнир оставит после себя новые дороги, аэропорты и гостиницы. Улучшения благоустройства городов ждут 26% россиян.
— Не может же их все только радовать?
— Естественно, есть и опасения. Главное из них, согласно опросу, увеличение коррупции. Так считают 30% населения. Но при этом подавляющее большинство россиян — 89% — уверены, что наша страна сможет достойно организовать чемпионат мира.
— Планируется ли принятие специального закона о чемпионате мира, наподобие того, что был принят под сочинскую Олимпиаду?
— Обязательно будет закон об организации чемпионата мира. Это фактически было нашим обязательством еще до принятия решения исполкомом FIFA. Закон — это адаптация местного законодательства под гарантии, выданные на заявочном этапе. Речь о гарантиях и освобождения от налогообложения, и безопасности, и банковских операций, и многих других.
— То есть стоит ждать повторения истории с Сочи, когда людей, чьи дома попали в зону строительства, просто выселяли?
— Вряд ли все так ужасно, но, действительно, у нас регионы просят законодательно помочь им в строительстве крупных объектов. Есть моменты, которые могут привести к тому, что изъятие шести соток будет длиться четыре года.
Здесь вопрос не в самом законе, а в практике его применения. Возникают сложности в том, как он применяется. Поэтому бесспорно, что для государственных нужд какие-то коррекции должны быть внесены. А дальше должна быть просто честная объективная реализация. Взвешенная и гуманная, скажем так.
— В чем, собственно, функции оргкомитета? По сути, ваша организация — просто агент FIFA, не обладающий полномочиями, позволяющими на что-то влиять?
— Конечно, мы не прокуратура. И мы, в отличие от оргкомитета Олимпиады, который сам в существенной мере формирует свой бюджет, подписывая контракты с партнерами, финансируемся FIFA и являемся ее представителями в России, ответственными за проведение чемпионата мира.
Мы не можем кого-то заставить что-то сделать. Мы можем лишь поставить заинтересованное ведомство в известность о том, что при условии вот таких запланированных инвестиций такой-то объект в срок построен быть не может. Некоторое время назад нам рассказывали об одном объекте, обещали, что за три года в чистом поле все построят. А представитель FIFA послушал и сказал: "Вы знаете, нет таких сил на планете, которые помогут вам уложиться в три года. Поэтому либо пересматривайте сроки, либо не надо нам сказки рассказывать". А сроки жесткие.
— До чемпионата еще шесть лет...
— Мы по всем соглашениям должны сдать стадионы в мае 2017 года. А те, которые будут использоваться на Кубке конфедераций,— в мае 2016-го. Все потому, что FIFA просит за год до начала турнира провести тестовые матчи, посмотреть, как работают различные системы. В общем, обкатать стадионы.
— Кстати, о стадионах. Что с "Лужниками" планируется сделать? Реконструкция ведь начнется только после чемпионата мира по легкой атлетике в 2013 году?
— Хороший вопрос. Окончательного проекта нет. Мы надеемся, что к чемпионату мира на стадионе не будет беговых дорожек. FIFA не очень их жалует, так как они мешают зрителям. А московские власти говорят, что в столице появится отдельный легкоатлетический стадион.
— Волонтерская программа в вашем ведении находится?
— Да.
— Вы со страхом ждете ее реализации?
— Абсолютно нет. У нас гигантское преимущество, у нас к тому времени, как потребуются волонтеры (а нам нужно более 20 тыс. человек), они уже два раза будут протестированы — в Сочи и в Казани. Поэтому думаю, что на чемпионате мира мы будем использовать лучшие практики предыдущих крупных соревнований и откажемся от каких-то моментов, которые не сработали. Вот и все.
— Какова роль Российского футбольного союза (РФС) в истории с чемпионатом мира?
— РФС — это наш учредитель. Мы учреждены правительством РФ и Российским футбольным союзом. Но оргкомитет все-таки отдельная структура. Конечно, представители РФС входят во все наши управляющие органы. Мы вместе принимаем участие во всех мероприятиях. Они знают, что у нас происходит, мы всегда их приглашаем на свои заседания. Они нас приглашают на свои. Но в каждодневной деятельности у нас разные задачи, разные функции. И поэтому постоянной координации нет, она просто избыточна.
— Ну а вас кто уволить может? Президент РФС в состоянии это сделать?
— Это в состоянии сделать наблюдательный совет. Это формально. Но есть еще и жизнь. Конечно, если директору какого-то абстрактного оргкомитета объявляется недоверие в стране, то думаю, что ему хватит ума принять самостоятельное решение, которое будет правильным.
— Вы как-то очень оптимистично высказались по поводу востребованности всех воздвигнутых к чемпионату мира сооружений после его окончания. Вы что и в самом деле верите, что в России возникнет, благодаря первенству, футбольный бум?
— Футбольный бум возникает в каждой стране, которая организует чемпионат мира. Это факт, подтвержденный статистикой. Вопрос лишь в том, каков будет его масштаб. У нас, между прочим, если не бум, то маленький "бумчик" был зафиксирован уже вскоре после того, как мы выиграли конкурс за право принять турнир.
— В чем он выразился?
— Немного выросла посещаемость матчей. А главное, увеличилось количество детей, которых стали записывать в футбольные школы. Причем такая картина наблюдалась во всех регионах. С чем это связано? Может быть, с надеждами, что ребенок сыграет на чемпионате. А может, просто с тем, что все поняли: футбольная инфраструктура будет приведена в порядок, можно будет заниматься футболом — на всех хватит стадионов, тренировочных полей. А еще поняли, что на футболе теперь будет комфортно. Я убежден, что на красивый современный стадион придет больше людей, чем на старый. Там можно поесть, отдохнуть, не стоять в очереди в туалет, там хорошо видно поле, там можно рассмотреть мимику игрока, а не пытаться разглядеть, что происходит, с дистанции 200 м. На такой стадион можно пойти всей семьей, потому что там организовано обеспечение безопасности и не нужно бояться, что на тебя вдруг обвалится какая-нибудь трибуна. В общем, футбол в странах, принимающих чемпионат мира, неизбежно подтягивается.